Андрей Фурсов - Мировая борьба. Англосаксы против планеты

Итак, с 1870-х гг. мир вступил в новую эпоху соперничества, и наиболее дальновидные представители британского истеблишмента – Родс, Стэд, Милнер и другие – почувствовали это и уже в 1890-е гг. открыто заговорили о необходимости англо-американского союза перед лицом нарастающей германской угрозы. Обсуждался вопрос создания союза англоговорящих народов, и Родс даже готов был перенести его столицу в Вашингтоне – подальше от «сумрачного германского гения» с лицом Бисмарка, Шлиффена и Круппа.

Германия в последней трети XIX – начале ХХ в. политически был намного активнее, по крайней мере, внешне, чем США, которые даже в 1914 г. заявили о своем нейтралитете (вопреки призывам бывшего президента Т. Рузвельта к активизации действий). Америка ставила на «стратегию доллара», на достижение гегемонии финансово-экономическим путем; жизнь показала: только экономическим нельзя, нужны «кровь, пот и слезы».

Последняя треть XIX в. внесла изменения не только в мировую политическую ситуацию, но и в экономическую. Старый, относительно «мирный», внутренне ориентированный (индустриализация) капитализм 1830-1860-х гг. не только исчерпал свои возможности, но и породил такие потребности, удовлетворение которых потребовало от капитала (и государства) создания новой экономической структуры. На черновую работу ушло около 50 лет, и голландский историк Я. Ромейн назвал эту эпоху «водоразделом». Главной чертой «водораздельного» мира стала экспансия нового типа, получившая название «империализм».

Бурное экономическое развитие «длинных пятидесятых» (1848-1867/73 гг.) с его заводами и фабриками, железными дорогами, золотыми и алмазными приисками, каучуковыми плантациями, производством зерна и многим другим потребовали резкого увеличения капитала и расширения рынков сбыта. «Эпоха капитала» (Э. Хобсбаум) (1848-1875) потребовала «эпохи империи» (1875-1914). Отсюда – начало нового – последнего – раунда колониальной экспансии, нового передела мира.

За последние 20 лет XIX в. Великобритания увеличила свои колонии до 9,3 млн. кв. миль с населением 309 млн. чел.; Франция – до 3,7 млн. кв. миль с населением 54 млн., а вот Германия приобрела лишь 1 млн. кв. миль колоний с населением 14,7 млн. чел. К началу ХХ в. раздел мира завершился. На вопрос адмирала Тирпица, не опоздала ли Германия принять участие в заканчивающемся разделе мира, можно ответить утвердительно. Помимо экономических причин, раздел мира подстегивали и социально-политические. Чтобы замирять трудящихся своих стран в условиях прогрессирующей индустриализации и роста социалистического движения, господствующим группам и правительствам европейских держав приходилось идти на социальные уступки. То была цена социального мира, а средства черпали главным образом из колоний. «Если вы хотите избежать гражданской войны, – писал Родс, – вам следует стать империалистами». Расовое единство должно было сгладить классовые противоречия – так, в частности, считал и Дизраэли, который перенес на английскую почву традиционные еврейские представления о расе и ее чистоте. Ну а для обеспечения классового мира на основе расового единства огромное значение имели прибыли, получаемые из колоний и полуколоний.

Положение Германии и в этом плане было хуже, чем таковое Великобритании или Франции; колоний у нее было мало, территория относительно невелика, а население росло очень быстро. Достижение мирового господства или хотя бы превосходства (и то, и другое объективно грозило столкновением с Великобританией) становилось проблемой не только внешней, но и внутренней политики Второго рейха. Немцы могли рассчитывать только на передел, и их военно-экономический потенциал позволял им надеяться на успех.

Вот некоторые цифры, характеризующие соотношение потенциалов Германии и Британии, отставание последней.

В 1900 г. англичане произвели 5 млн. тонн стали, немцы – 6,3 млн.; в 1913 г. англичане – 7,7 млн., немцы – 17,6 млн. (правда, США произвели соответственно 10,3 млн. т и 31,8 млн. т; а вот Россия – 2,2 млн. т и 4,8 млн. т). Потребление энергии: 1890 г.: Британия – 145 млн. метрических тонн угольного эквивалента, Германия – 7,1 млн.; 1913 г. – 195 млн. и 187 млн. (США – 147 млн. и 541 млн., Россия – 10,9 млн. и 54 млн.). Еще более впечатляют в англо-германской дуэли цифры совокупного промышленного потенциала (за 100 % взят уровень Великобритании 1900 г.). 1880 г. – 73,3 у Великобритании и 27,4 у Германии; 1913 г. – 127,2 и 137,7 соответственно (у США – 46,9 и 298,1, у России – 24,5 и 76,6). Доля в мировом промышленном производстве: 1900 г.: Британия – 18,5 %, Германия – 13,2 %; 1913 г.: Британия – 13,6 %, Германия – 14,8 % (США – 23,6 % и 32 %, Россия – 7,6 % и 8,2 %). Темпы роста промышленного производства в 1870-1913 гг. у Германии – 4,5 %, у Великобритании – 2,1 %; экспорта – 4,1 % и 2,8 % соответственно.