Йенс Андерсен - Астрид Линдгрен. Этот день и есть жизнь

Астрид умела играть, ведь она знала: главное, что требуется от взрослых, – не мешать детям. Лассе и Карин не диктовали, когда им играть и во что. Вот слова Астрид из интервью журналу «Веко-шурнален» весной 1949 года: «Оставьте детей в покое, но будьте в пределах досягаемости на случай, если понадобитесь». Так она и поступала, отмечает Карин Нюман:

«По-моему, никогда такого не было, чтобы Астрид нам сказала: „А теперь давайте поиграем“. Или чтобы я ее об этом попросила. Но я помню, что мне всегда хотелось побыть с ней, что наше общение было наполненным и никогда не скучным».

О том, что такое для нее родительский авторитет, Астрид Линдгрен рассказывает в беседе на радио 30 декабря 1978 года. Создательница Пеппи подчеркивает, что «каждому ребенку нужны ограничения», и тут же раскрывает суть своего педагогического опыта общения с Лассе и Карин: «Я играла на их стороне против себя». Именно эту двойную позицию – одновременно родительскую и детскую – она заняла в бунтарской статье в «Дагенс нюхетер» в 1939 году, и эта редкая способность осталась с ней навсегда.

Свой высокоразвитый игровой ген стройная гибкая Астрид Линдгрен активировала с легкостью. Ее внутренний ребенок всегда был готов к игре, если только она не писала, довольствуясь игрой в мире воображения. В 1977 году на праздновании дня рождения радиостанции в Мутале Астрид, на радость фотографам, как белка запрыгнула на одну из таких привлекательных радиомачт. В другой раз семидесятилетняя писательница залезла на сосну вместе с подругой, такой же любительницей поиграть и столь же привычной к вниманию прессы Эльсой Олениус, на десять лет ее старше. Оттуда они громко оповестили фотографов на земле, что Закон Моисея не запрещает старушкам лазить по деревьям. В еще более преклонном возрасте, когда физическое состояние уже не позволяло ей карабкаться по радиомачтам и соснам, она написала о своей «обезьяньей» жизни статью, опубликованную в бюллетене Общества Астрид Линдгрен в сентябре 2013 года:

«Я считаю – точно как Дарвин, – что человек произошел от обезьяны. По крайней мере, я. А иначе почему все детство и раннюю юность я так упорно лазила по деревьям, крышам и прочим опасным местам? Например, в школьном гимнастическом зале – да-да, поскольку вдоль всего зала на высоте шести метров тянулись странные трубы. Там я и лазила – и, несмотря ни на что, осталась жива. Одноклассницы следили за мной со смесью страха и восхищения. <���…> Да, я вполне уверена, что происхожу от обезьяны. Правда, теперь не особенно это ощущаю».

Однако она ощущала это, когда была молода, и часто думала и действовала как ребенок, рискуя получить выговор от взрослых. Например, от кондуктора в трамвае, куда Астрид в тридцатые годы – вот уж плохой пример для подражания – запрыгнула на ходу, потеряв туфлю, и вынуждена была сойти на следующей остановке и скакать за потерянной обувью на одной ноге.

Эльса Олениус и Астрид Линдгрен: две пожилые «обезьянки» на вершине дерева в конце 1970-х гг. (Фотография: Беппе Арвидсон)

Отцы и матери других детей редко бывали настолько спонтанны и ребячливы, и, конечно, дети это замечали. Одного такого ребенка, навсегда запомнившего маму Лассе и Карин, звали Йоран Стэкиг – десять лет он был верным товарищем по играм и лучшим другом Лассе. Йорану особенно запомнились студеные воскресные дни в зимнем Васа-парке, когда Астрид, после многочасовых стоических попыток мальчиков не упасть на льду и не замерзнуть, купила маленьким конькобежцам еды и обжигающих напитков. Узнав о смерти Лассе в 1986 году, уже взрослый Йоран, живущий в США, тут же отправил «тете Линдгрен» письмо, где вспоминал их с Лассе веселую мальчишескую жизнь в 1930-е. Йоран заметил, что в Швеции наверняка много Астрид, но лишь одна тетя Линдгрен:

«Ты научила меня и Лассе кататься на коньках. Не знаю, где ты достала такие коньки для Лассе, не остроконечные, а красиво скругленные, как поросячий хвостик. Ты снова и снова возила нас по катку. Купила нам горячие слойки, они так чудесно пахли».

Много незабываемых часов провел он с Лассе и его мамой, которая так любила играть. Однажды, когда Йоран был у них в гостях на пятом этаже в доме на Вулканусгатан, мать и сын натянули шерстяные одеяла между двумя стульями и на эти стулья сели. В комнату вошел Йоран. С дружелюбными улыбками они спросили, не хочет ли Йоран сесть в середине. Мальчик решил, что Лассе с мамой сидят на лавочке, без опасений сел между ними – и под взрывы смеха провалился.