Как отмечают эксперты, здесь дело вовсе не в особой религиозности дагестанцев и их тяге к "чистоте веры" в Аллаха и пророка Мухаммада. Популярность ваххабизма ("салафийа") в крупнейшей кавказской республике также нельзя связывать исключительно с разочарованием в "традиционном исламе" (тарикатизме, суфизме). По мнению востоковеда Д.Макарова, "ваххабизм и тарикатизм находятся в различном положении относительно существующего в Дагестане социально-политического порядка, основанного на традиционных клановых связях. Тарикатский ислам структурно вписан в систему этих связей. Отвергая суфизм, ваххабизм отвергает и санкционированный им социальный порядок". Недаром дагестанские ваххабиты сделали краеугольным камнем своей пропаганды и агитации критику коррумпированной власти в республике.
Массовые злоупотребления служебным положением, закрытость власти и ее нечувствительность к нуждам населения стали главными причинами пополнения рядов исламских джамаатов. Салафиты выдвигают эффектную альтернативу "проклятому настоящему" — истинный "исламский порядок". Этот "образ будущего" означает радикальный отказ и от изжившего себя коммунизма, и от либеральной демократии, и от "ложного ислама". Фактически салафиты предлагают новый "универсалистский проект". Это модель справедливого исламского общества, в которой нет места кланам, тейпам, вирдам, т.е. предпочтениям по этничности. По этой причине, отмечают эксперты, салафизм может быть востребован в полиэтничном и фрагментированном Дагестане.
На семинаре ИНС говорилось не об отдельных проявлениях радикализма и экстремизма в Дагестане, а о формировании нового вызова российскому государству и целостности страны. Этот вызов потенциально намного более серьезный, чем чеченский. Если чеченский сепаратизм был вызван стремлением к сохранению своей маленькой территории, неподконтрольной никакой власти, то дагестанский "Джамаат "Шариат"" ставит далеко идущие цели. Важнейшая из этих целей — создание исламского государства на территории Дагестана и ликвидация российского военно-политического присутствия на российском Кавказе. Сегодня исламские радикалы Дагестана перешли в активное наступление, осознавая свои реальные силы и влияние в республике и на Кавказе в целом.
ТУПЫЕ ИНСТРУМЕНТЫ ВЛАСТИ
Государственные инструменты, к которым принято прибегать в подобного рода кризисах, оказались неэффективны. В каждой из республик местная милиция, по сути, воспринимается населением как одна из банд. Просто правоохранительные органы имеют форменную одежду и специальным образом окрашенный транспорт. "Независимый" суд коррумпирован и явно подвержен клановому влиянию. Федеральные структуры, ориентированные на РОШ, лишены общей стратегии. Поэтому решение конкретных тактических задач вызывает дальнейшее разрастание кризиса и чревато необратимой дестабилизацией на Кавказе.
Российскими властями борьба с "инфраструктурой террора" понимается как ликвидация одной бюрократической машиной другой, как бы противостоящей ей в виде лагерей подготовки, баз хранения и финансовых потоков. Ближневосточный, а теперь кавказский, опыт уже показали, каким бесконечным может стать тупик спецопераций по ликвидации сетевого террора. Однако для бюрократии в "войне с террором" важны не сами военно-политические решения и их исполнение, а дивиденды, получаемые от промежуточной торговли. Тут для власти спасительным представляется само возвращение в лоно бюрократических процедур, якобы держащих чрезвычайную ситуацию на Кавказе в "надежных руках".
В результате политические интересы страны на Кавказе отстаиваются с помощью негодных методов и инструментов. Существующая система управления кавказскими регионами оказалась не просто неэффективна, но и неадекватна существующим вызовам. Авторитет региональной власти катастрофически низок, но и "внешний орган" Центра в виде полпредства в Ростове, сегодня не владеет всей полнотой информации о происходящем на Кавказе.
Такое положение дел является прямым сл
едствием попыток власти решить кавказский конфликт негодными методами политтехнологии. Кремлевские идеологи не раз цинично заявляли: "Чечня должна впасть в информационное ничтожество, и в этом будет счастье для ее жителей". Неожиданная для начала XXI столетия информационная изоляция кавказских регионов от Центра привела к тому, что федеральные и региональные политики существуют, думают и действуют в разных системах координат. Это на практике означает невозможность эффективного управления и дальнейшее разрушение политических, экономических и правовых связей между регионами и федеральным Центром Происходящее на Кавказе уже можно считать не угрозой государственному суверенитету России, а его глубоким кризисом в данном регионе.
Читать дальше
