Михаил Поликарпов - Донбасс. От Славянска до Дебальцево. Хроники, записанные кровью. Окопная правда гражданской войны

24. Почему отдельные руководители Генерального штаба всегда возлагают ответственность за неудачи на фронте исключительно на солдат, офицеров и отказы боевой техники, и никогда не видит своей собственной ответственности за свое бездарное планирование, трусость, очковтирательство, многократную публикацию лживых информационных сводок о положении наших войск, за фальсификацию данных о состоянии боевой техники и боеспособности частей и подразделений?

25. Почему Генштаб не проводит служебных расследований и не проводит разбор действий и решений в ходе Дебальцевской операции?

26. Кто несет ответственность за подрыв мостов и тоннелей в районе Дебальцево? Почему задача выведения из строя транспортной инфраструктуры не была выполнена в полном объеме?» [202]

Эти вопросы дают хорошее представление об общей картине произошедшего. И главное – здесь нельзя ничего «списать» на пропаганду со стороны ополчения.

В августе 2015 г. начальник Генштаба Виктор Муженков интервью еженедельнику «Новое время» назвал дебальцевскую операцию «одной из самых успешных операций украинской армии». По его словам, «непосредственно при выходе из города погибло 25 военнослужащих, а за период всей операции с 1 по 18 февраля погибли 56 военных Вооруженных сил. Боевой техники было потеряно около 10-15 %, то есть порядка 30-40 единиц».

Полемизируя с ним, Юрий Бутусовнаписал: «Начальник Генштаба распространяет откровенно недостоверную информацию по потерям. Эти потери нет смысла скрывать от противника – они давно установлены. Давно определены данные по поступившим в морги, больницы, систематизирована информация по боевой технике. Муженко выдумывает «победы» там, где ему надо снять с себя ответственность. Оборонительная операция в Дебальцево была успешной до 9 февраля – когда противник вошел в Углегорск, и мы не смогли его выбить. Об этой обороне имело смысл сказать как об успехе. Но как можно называть успехом «вывод»?! Он же не был нормально организован.

(…) Наши потери в ходе Дебальцевской операции с 18 января по 21 февраля 2015 года свыше 250 погибших и пропавших без вести. Многих пленных еще не удалось освободить. В том числе за время боев по прорыву окружения и выходу из Дебальцево 15-21 февраля погибло и пропало без вести до 100 военнослужащих.

Почему начальник Генштаба вместо того, чтобы установить достоверную информацию упрямо обманывает общество? Такой же возмутительной ложью является информация о потерях боевой техники.

Большая часть техники потеряна в результате безграмотного управления войсками, отсутствия обеспечения запчастями и квалифицированного техобслуживания. Техника была брошена и уничтожалась самими нашими бойцами, поскольку «выход из окружения» был на самом деле прорывом, настоящей боевой операцией, и то, что не могло двигаться – подрывали наши самостоятельно, потому что знали – помощь не придет.

Вот полный список потерь боевой техники ВСУ в Дебальцевской операции, который передали «Цензор. нет» источники: танки Т-64БВ – 46, БМП-2 – 54, БМП-1 – 40, БРМ-1К – 10, БТР-70 – 20, БТР-80 – 9, САУ 122 мм «Гвоздика» – 16, гаубицы 152 мм «Мста-Б» – 6, 100 мм пушки «Рапира» – 14. Также были потери в инженерной технике, в бронемашинах для управления огнем артиллерии. Очень большие потери были в автотранспортной технике. И большинство из вышеперечисленного было оставлено или подорвано по причине отсутствия элементарной военной грамотности и организации боевых действий.

Необходимых мер по спасению техники не было предпринято. Вот что рассказал командир батареи 55-й артиллерийской бригады майор Андрей Денисов, которому пришлось оставить все свои шесть 152-мм гаубиц и вывести их строя из-за того, что его заявки на запчасти и транспорт не были выполнены:

«Приказ выходить мы получили от командования сектора вечером 17 февраля. Срок дали маленький. Нужно было в скором порядке собрать личный состав, все имущество, которое можно было вывезти, и уничтожить орудия, которые мы не смогли взять с собой. Орудия и технику мы были вынуждены оставить, потому что, во-первых, она уже была непригодна для боя.

В машинах были повреждены и пробиты проблемные части – радиаторы и бензобаки. У некоторых машин пробило колеса. Мы дали заявку в часть на пополнение и ремонт техники, но подвезти их нам не могли: тогда как раз началась операция у Логвиново, и как такового проезда не было. Обращались мы и к командованию сектора, но помощь КРАЗами и КамАЗами нам также не поступила. Наши водители чинили сами то, что было им под силу. Но опять-таки, технику, которую они отремонтировали, через несколько дней снова разбило». [203]