Борис Егоров - С Новым Годом, старина!

– А вы кто? – опешил я.

– Кто, кто? Известно кто. Пенсия нужна вам?

– Нужна, конечно, жду давно.

– А чего ждать? Известно когда – до десятого числа каждого месяца. А если вдруг десятое попадает на выходные – то позже.

– Как позже? Обычно, если зарплата выпадает на выходные, то напротив, давали в пятницу!

– Это вам зарплату давали в пятницу, а пенсию будете получать тогда, когда я до вас дойду. Желающих много, а я одна, на весь район! – многозначительно подчеркнула она. – Бывает, придешь к кому-нибудь, а его или её или их дома нет. Или преставился пенсионер, например.

– И что тогда?

– Когда тогда?

– Ну вот преставился пенсионер, кому тогда его пенсия достается?

– Кому, кому? Вестимо – в казну.

– Как в казну? Ведь у него наверняка кто-то есть, кому эти деньги нужны – дети, супруги, животные в конце концов.

– Хех, ты посмотри, вот сколько новичков у меня не было, а все как один наивные. Ты что ж, хочешь сказать, что государству деньги не нужны? Вон, каждый год кто-то рождается, болеет, умирает. То сделай, это сделай. Кому-то дорогу построй, кому-то школу отремонтируй. Ладно, хватит разглагольствовать, мне еще в пять домов чесать. Итак, смотрим ведомость. Вам положено двенадцать семьсот тридцать.

У меня аж дыхание затруднилось – думал, сейчас скажет « вот ваши тридцать тысяч рублей», а я еще пожалуюсь, что мало для бывшего министерского работника. А тут «двенадцать»? При коммуналке в десять? Вы серьезно?

– Это за первую половину октября? – почти скуля вымолвил я.

– Сейчас посмотрим, так… это три дня сентября и тридцать один день октября. Всё как положено. Тринадцать сто двадцать пять начислено, минус обналичивание и вот ваши двенадцать семьсот тридцать. Да, и распишитесь здесь.

– Что это?

– Добровольное информированное согласие с условиями пенсионного обеспечения.

– Какое же это обеспечение? Это какой-то грабеж.

– О чем вы, юноша? Нормальная пенсия, у некоторых и того меньше.

В левой руке она держала купюры, в правой бумаги и ручку, а также коммуникатор для считывания биометрии. Отпечаток пальца подтверждал факт получения средств. Чувствуя, что силы меня покидают и желания стоять в коридоре больше нет, я взял ручку, расписался в бумагах, а символы на экране коммуникатора даже не разобрал без очков.

Она ушла, а я погрузился в кресло. Каштанка лизнула свесившуюся кисть руки и легла в ногах. Меня подташнивало, не хотелось абсолютно ничего.

Наутро я проснулся с ощущением дикой пустоты где-то внутри. Что такое? Неужто душа покинула меня и так выглядит то, что начинается после смерти? Ни подыматься, ни шевелиться совсем не хотелось. Весь вечер ломал голову, как жить на примерно три тысячи в месяц и так и не придумал. Заснул с трудом. За окном разгулялась типичная осень – хмурое небо выплевывало на прохожих то снег, то дождь. Пешеходы прыгали, словно пингвинчики – от одного менее мокрого места до другого, чтобы не промочить ноги. Всё это я мог наблюдать без труда с кровати, ведь квартира находилась на первом этаже старого дома, который частично уже погрузился ниже уровня горизонта. Получилось с годами полуподвальное помещение. На кухне был люк в погреб, который выкопал еще в молодости – там хранились редкие консервации, и когда-то были небольшие запасы вина. По радостным событиям открывали с женой бутылочку красного… да, а теперь вот один с собакой и котом.

Поставил чайник на плиту, краем глаза заметил листок бумаги, на котором накануне расписывал свои расходы и доход… только доход срезал больше чем в два раза и нарисовал большой знак вопроса. Вместе со мной на кухню пришли Каштанка и Табак.

– Ну что, доходяги? – не без самоиронии спросил я.

Насыпал им в кормушки гречки, приправив обоим вареную крупу остатками сливок. Крышечку отложил в обрезок пластиковой бутылки, а упаковку смял и бросил в пакет для утилизируемого неорганического мусора. Крышечки в то время я относил в столовую медицинского колледжа – там повариха за них давала что-нибудь вкусное, а сама накапливала их и передавала дальше в соответствующий пункт утилизации, получая какое-то вознаграждение. Как она говорила, вырученные деньги шли на благотворительность.

Пока я заварил чашку чая, Каштанка управилась с миской гречки и уже сидела рядом в ожидании чего-то мучного – корки хлеба, куска баранки. С конца прошлого месяца я, будто на подсознательном уровне, но пока в виде игры, растягивал свои запасы и не ходил в магазин – просто решил, что пойду туда с первой пенсии и наберу необходимых запасов на следующий месяц. Вот и осталась одна баранка на утренний завтрак. Аппетита не было, поэтому половину её я осилил, а вторую всё-таки отдал собаке. Ей же неведомо, что такое пенсия. Как ей понять, что раньше многие годы я давал ей со стола что-нибудь вкусное, а теперь вдруг перестал?