Витторио Страда: Век коммунизма?

Можно заключить, что наименее несовершенной разновидностью тоталитаризма был коммунизм, имея в виду также и большую его продолжительность, что позволило ему эволюционировать в соответствии с разными периодами его внутренней и международной истории, в то время как фашизм и нацизм отождествились со своими основателями - Муссолини и Гитлером, которые к тому же не обладали доктринальным аппаратом такой сложности, как марксизм, хотя и не были лишены собственного культурного обоснования. В ставшем уже привычным сравнении двух главных форм насилия и репрессий - нацистской концлагерной системы и коммунистического Гулага, требуется выявить не только сходство, но и разницу. Разницу не только количественного порядка, касающуюся единственно числа жертв и продолжительности преступлений. И с этой точки зрения пальма первенства за Гулагом. Дело не в технике уничтожения: удушливый газ в одном случае, каторжный труд в другом. Подчеркнуть требуется также и разницу в типе «врага», подлежащего уничтожению: для нацизма «врагом» были вполне определенные этнические и «расовые» группы, в первую очередь, евреи и цыгане. Для коммунизма, - и советского и, позднее, азиатского - «враг» был представлен социальными категориями, границы которых не поддавались однозначному определению и которые объединялись под одной этикеткой «классового врага» или «врага народа». Сравнение существовавших в истории форм тоталитаризма нужно не для их релятивации, как будто злодеяния одного могут стать своего рода алиби для другого; оно необходимо для того, чтобы выявить специфику каждой из этих трагедий. Советскому коммунизму нельзя отказать в трагическом величии, которого лишен национал-социализм, более омерзительный и по идеалам, и по практике.

Противник и соперник коммунизма, фашизм неожиданно дал ему мощный толчок и не просто укрепил его в жесточайшей войне, в которой потерпел поражение, а коммунизм одержал победу, парадоксальным образом став союзником собственного изначального и главного врага - капиталистических демократий. В силу этого временного, но неизбежного, альянса коммунизм приобрел новый авторитет, основанный на антифашизме в том особом значении, которое это понятие получило в марксистско-ленинском лексиконе, значении прямо противоположном антитоталитарному либерально-демократическому и демократическому социалистическому антифашизму.

Коммунистическая система казалась несокрушимой, но внутри нее возникли значительные силы сопротивления и оппозиции, разные по природе. Это был демократический антикоммунизм, возобладавший в мирных революциях конца 60-х годов, а в Советском Союзе утвердившийся в форме «инакомыслия». Антифашистский антикоммунизм был великой позитивной критической силой, противоядием коммунистическому заблуждению и мистификации. Важнейшей его частью были бывшие коммунисты, поначалу разделявшие аберрацию коммунизма, но сумевшие преодолеть ее, многие из них сами стали его беспощадными критиками и предсказали и ускорили его конец.

Что касается посткоммунистов, возникших после поражения коммунистических партий в качестве их наследников, то они в лучшем случае пытаются вернуться к традициям демократического социализма, с которым боролись, и приспособить их к новой исторической ситуации, не преодолев при этом собственные специфические традиции, полярно противоположные тем, которые хотели бы восстановить и которые, впрочем, уже практически утратили былую жизненность. Более семи десятилетий коммунизма не могли не оставить по себе неизгладимого следа: те «десять дней» 1917 года действительно «потрясли мир» надолго, хотя и не так, как в свое время воображали протагонисты этих событий.

Сегодня стоит задача более адекватного познания и исторического понимания коммунистического проекта не только в XX веке, в котором он конкретизировался, но и в предшествовавшем ему, когда была разработана его теория. Два века, каждый с собственным своеобразием, составляют единство, обоснование которого - в промышленной революции и в последовавших коренных трансформациях во всех областях. Эти два столетия концентрируют невиданный по насыщенности и продолжительности опыт, от Французской революции 1789 года до запоздалых центрально- и восточноевропейских революций 1989-1991 годов. В XX веке феномен коммунизма и противоположного ему фашизма был проявлением крайней напряженности и разлада внутри европейского мира, травматически вылившихся в Первую мировую войну. В наши дни напряженность и разлад переживает, скорее, не Европа, а глобализованный мир. После краха интернационал-коммунистического фундаментализма и национал-фашистского на сцену выступили экстраевропейские фундаментализмы и над человечеством нависли новые опасности. История не кончилась. Поэтому-то и нужно изучать прошлое, проецирующееся на настоящее. А особенно историю коммунизма - центральную в истекшем столетии, которое можно назвать веком коммунизма или, что будет точнее, веком тоталитаризмов и их поражения.