Сергей Корнев - Кофейная книга. Сетевые записки и рассказы

Каким бы национализм ни был, вне зависимости от национальностей, армянский ли, азербайджанский, украинский или белорусский, русский или китайский, немецкий-хуецкий, хоть чукотский, он мерзок, потому что делает людей чудовищами.

Мужчина в жизни должен познать двух женщин: роковую и спасительную. Роковая – та, которая уничтожит тебя, опустит твою самооценку в ноль: разлюбит, бросит, уйдёт к другому и т. п. Спасительная – та, которая воскресит тебя, вытащит из говна твоё мнение о себе: полюбит таким как есть и несмотря ни на что, увидит в тебе что-то и т. д. Эти две крайности – лучший жизненный урок, лучшее знание об этом мире и о себе в нём, которое только может дать мужчине женщина, без этого знания мужчина просто не готов к жизни ментально. За обеих этих женщин должно благодарить судьбу и господа бога, а имена их записать в вечное поминовение и помнить как дар небес.

В каждом человеке живёт животное. И физически – потому что тело существует по законам животного мира и само является животным. И по содержанию – потому что мы принимаем на себя и носим в течение жизни мистический образ какого-либо животного: можно в теле человека жить жизнью кошки, свиньи, волка, крысы, лошади и т. д. – этот образ можно увидеть, честно и глубоко взглянув на себя и свою жизнь, а также со стороны.

А человек – это трудно. Быть может, цель всей человеческой жизни и есть создание и воспитание в себе человека.

Вы никогда не задумывались, что почти свободный доступ (я про интернет) к мегатоннам информации, за которую во все времена надо было заплатить или приложить усилия, а кое-что и ни за какие деньги не достать, – это просто такой временный эксперимент и скоро этот канал закроется? Абсолютно всё, чем ты можешь сейчас беспрепятственно пользоваться, – книги, музыка, фильмы, научные и прикладные знания, всё – накопленное человечеством с незапамятных времён, – снова уйдёт туда, где и было всегда – где ты не будешь иметь лёгкого доступа. У меня от этой мысли мурашки и не по себе: что я так мало успел взять и узнать или что я что-то упускаю и возможность вот-вот уйдёт. Это очень напоминает саму жизнь.

В юношестве, начитавшись православных книг про Антихриста, я боялся как чумы глобализации, мирового правительства и объединения всего мира. А теперь думаю: а что, собственно, в этом плохого? Уж, как кажется, не хуже было бы мировое правительство доморощенного ворья и родных по крови бандитов во власти: национальное достояние (из Сибири) так и так утекает за бугор. Напротив, я теперь думаю, что стало бы намного лучше и у нас тут, и у них там, и на всей Земле, если объединить весь мир в одно целое и убрать множество этих никчемных государств с их «границами» и «хозяевами».

Любая вещь, вне зависимости от её внутренней сути и качества, становится большой, если попадает в область зрения множества людей. Поэтому ничтожество может стать шедевром, а шедевр (по своей сути) может казаться ничтожеством. Почему одно попадает в область зрения множества людей, а другое – нет, никто не знает. Искусственное введение вещи в эту область (раскрутка, реклама и пр.) показывает, насколько эта штука непредсказуема и таинственна, и больше похожа на то, что люди во все времена называли чудом и случаем.

Я работаю в небольшом издательстве по дореволюционным книгам. Направленность этого издательства – православная. И вот почти всякий раз, когда я предлагаю им очередную книгу, начальник задаёт мне один и тот же вопрос: нет ли там чего безнравственного? А я, хоть и понимаю, что он имеет в виду, не знаю, что ему отвечать. Потому что я считаю, что на самом-то деле безнравственны книги, в которых прославляются ненависть и консервативная узколобость, оправдываются война и убийство (то есть 80—90% их ассортимента), а не то, от чего все люди родились в этот мир и от чего многие получают то единственное тепло и ту единственную близость, достойные звания человека.

Проработав уже больше года над дореволюционной литературой, прочитав много старинных книг и углубившись с головой в то время, я увидел главное отличие того времени от нашего. Отличий вообще очень много, дореволюционная Россия – словно другой мир, но это отличие более других бросается в глаза.