Вадим Климов - О культуре в Барнауле. Том №9. 2013 г.

Второй акт мне показался суетливым, рваным, полезли мелкие огрехи, которые отвлекали. Пара комических эпизодов в опретточном стиле прошли на робком хихиканье в зале. И только глубоко лирические дуэты главных героев спасают спектакль. Гальцева и Голубев играют высокую любовь на диком западе.

Интересно получилось, в меру сдержано, с претензией на классическую строгость, спектакль для всех, как «спагетти вестерн» и это вам не макароны по-флотски.

Ю Голубев, Ю. Гальцева.

Разве луна не та?

Разве ныне весна иная,

Чем в белые года?

Но где же былое? Лишь я

Вернулся всё тот же, прежний.

«Никио – великий самурай». Зачем этот спектакль в репертуаре театра драмы? Вопрос этот задавали многие, на него можно ответить замысловато.

Сошла белизна

Совсем обветшали

Покрывала зимы

Хочет их март подлатать

Да напрасны попытки

А почему бы и нет? В репертуаре совсем нет эстетской экзотики, например, такой как «Генералы песчаных карьеров». Не ставить же опять Островского с Чеховым.

Режиссеру Ротенбергу, видимо, хотелось уйти от традиций русского психологического театра, где наш репертуарный театр чувствует себя уютно как в старом кресле с теплым пледом.

А этот спектакль – японская сказка пересказанная европейцем. Вся это адаптация японской культуры к европейскому сознания вполне объяснима, мы странно воспринимаем эту загадочную, закрытую культуру, для нас японцы до сих пор страна, где традиции сильнее нашего понимания.

Кимоно, мечи и поклоны. Все это есть в сказке, которую показывают на сцене драмтеатра. Думаю, режиссер решил, что достаточно махания мечом, что бы рассказать про Японию. Мне показалось, что как раз размахивания мечами это дело десятое. В японской эстетики без этого много мелочей создающих настроение, создающих Японию.

Режиссер так много говорил перед спектаклем о том, что для этой постановки приглашали консультантов, мастеров единоборств. Глядя на эту пантомиму, мне казалось, что наши актеры такую гимнастику и сами бы освоили, а вот японских тонкостей – правильных поклонов, плавности движения, манеры говорить и конечно акцентов в костюме не хватало, так что вся стилистика минимализма пропадала.

Печальный мир!

Даже когда расцветают вишни…

Даже тогда…

Этот спектакль позиционируют детским, играя как раз на интересе к мечам, к единоборствам, но это так однобоко «Никио и великий самурай» прекрасная возможность увлечься необыкновенной японской культурой, поэзией с ее тонкой мудростью, с ее сложностью. В тест так просились строчки Басё.

Рядом с цветущим вьюнком

Отдыхает в страду молотильщик…

Как он печален, наш мир!

Япония страна с необыкновенной изобразительной культурой, ее лаконичность, внешняя строгость, раскрывающая внутреннюю эмоциональную безграничность восприятия, позволяет авторам спектакля затянуть зрителя в некое изысканное пространство. Не получилось у них. Они остались на примитивном визуальном решении, которое не захватывает, а скорее раздражает, чрезмерно упрощенной условностью.

О личном. Моя семейная история связана с Японией, племянницу зовут Ника Суги, она почти все свои 23 года живет в Токио. Я навещаю семью сестры Инны-сан. От того, что к японской культуре я отношусь чуть серьезнее, чем те кто верит в мифы, мне видно, что режиссер не понял истории, которая лежит в основе сюжета.

Не вызывают восторга мизансцены кровавых схватка, не интересно решено сценическое оформление, актеры в задумчивости, от того, что отсутствует внятная режиссерская позиция и это позволило им играть какой-то «суши вестерн».

Жаль, что режиссер спектакля Илья Ротенберг покидает наш театр и моя реплика выглядит не совсем прилично, но поверьте если бы он оставался было бы еще конкретнее все сказано ему лично.

Гложет бродячий кабан

Молодые побеги бамбука.

Хижина в дальних горах.

А. Кирков.

Большой выставочный проект зреет в Барнауле. Выставку «АзАрт Сибирь» откроют 28 марта. Должно быть масштабно, грандиозно, наверное, не получится, но все стараются. Проект обретает привычные формы, участвуют все кто чем может.