Лев Тимофеев - Исповедь

В 1928 году поступил на работу в Госремпром в г. Ленинграде шофером, где проработал до 1930 года, и уволился в связи с переходом на последний курс рабфака с отрывом от производства.

В 1930 году окончил рабфак и был зачислен в Ленинградский автодорожный институт, где проучился до 1933 года с отрывом от производства.

В 1933 году был послан институтом на практику в автобазу НКВД Л. О., где после практики мне предложили остаться работать, что я и сделал, т. е. остался работать в автобазе НКВД в г. Ленинграде, а учиться был переведен на вечерний факультет без отрыва от производства».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

В начале 60-х меня, тогда уже офицера запаса (после института), призвали в армию. Поскольку я жил и работал на Дальнем Востоке, там и служить должен был. Отец в то время слег с первым инфарктом, я нужен был ему поблизости, и он написал письмо Чуйкову, тогда заместителю министра обороны. Напомнив о той военной поры встрече, он просил определить меня служить куда-то поближе к Москве. Чуйков распорядился, и я проходил службу в Рязани.

Уже написав этот абзац, я, страхуясь от ошибок памяти, набрал в поисковике: картина «Послание Пушкина в Сибирь» и с изумлением прочитал: вот прямо сейчас за 350 000 рублей продается авторский список с картины (оригинал в Центральном музее А. С. Пушкина в Санкт-Петербурге). И далее некоторая атрибуция: «Своей картиной Вера Александровна Дрезнина спасла своего мужа, известного (в узких кругах) физика, из заключения в сталинской “шарашке”… Представленная картина прибыла из области и мест заключения ее мужа и вполне может быть авторским повтором – для начальника лагеря или прокурора, так как картина была ну очень популярна в 1951 году (открытки, журнал “Огонек”, школьные учебники и т. д.)». Оставим на совести галерейщиков предположение, что картиной можно было выкупить зэка из заключения. Но так или иначе, память меня не обманула: проблема была, и мой отец, видимо, принимал какое-то участие в спасении мужа художницы. Но мало того. Мой сын Антон Козлов, еще в семидесятых годах уехавший с матерью в США, прочитав мою рукопись, поделился этой историей со своим нью-йоркским другом Сергеем Дрезниным, успешным композитором, сыном художницы Веры Дрезниной. И оказалось, что Дрезнины – дальние родственники Иониных… Что ж, тогда обращение Веры за помощью к Михаилу, «который многое может», тем более вероятно и резонно.

Специальная благодарность моей дочери Софье Тимофеевой, специалисту-профессионалу в генеалогии, много помогавшей мне в этих изысканиях.