Шамиль Валеев - Мемуары уфимского школьника

Порой она ложилась ко мне спиной и спала в «душагрейке», а я прятался за ней, как в окопе, и горевал, считая, сколько будет лет в двухтысячном, например, году мне и ей – двадцать семь и восемьдесят четыре. Я думал, я уже буду достаточно взрослым, а она будет достаточно старой, чтобы я выдержал её смерть. И прислушивался к её дыханию, не остановилось ли?

Прожила она до декабря 2008 года. Тогда я находился в политэмиграции в Москве.

Когда она умерла и утром мне позвонили, я вдруг понял, что не смогу вылететь из Москвы и не успею проводить бабушку, – то как ребёнок проплакал весь день, заливая слезами презентации и пресс-релизы госкорпорации «Фонд ЖКХ».

Иногда я слышу в голове её неторопливую речь, как будто она меня утешает и успокаивает. Как будто у меня болит ухо, а я лежу у неё на груди, на коричневом колючем свитере грубой вязки.

Она не выпила и рюмки, не съела и таблетки.

Я проводил из их поколения только одного деда Салиха, отца отца, лично уложив его, невесомого, в боковой промёрзлый подкоп. И брата бабушки – одноногого дядю Ханифа.

Провожать гораздо лучше.

Родина – Чекмагуш, характер – чакматаш 1 1 Чакматаш (тат.) – «кремень». ,

или Чем пахнет «Шанель №5»

Про эти хлебные края написано много книг и статей. Как правило, в двух жанрах – хвалебно-хозяйственном и сельско-описательном. Первый делали по заказу начальства лучшие перья республики, второй – народные авторы, архивисты и этнографы, вскладчину по «фьючерсной» системе. Так что с парадной стороны у Чекмагуша всё давно в порядке, как и с урожаями и надоями. Попробуем приблизиться к его живой, неформальной, может, в чём-то мифической стороне.

Женихи и невесты района.Говоря о людях из «самого татарского», Чекмагушевского района, жители республики дают противоположные характеристики. Жён оттуда лучше, видите ли, не брать, поскольку характер у них крутой, даже сварливый, а с другой стороны, эти же женщины считаются в целом «чибәр» и «үткер». То есть красивыми и острыми на язык и на дело. Сами не успокоятся, и другим не дадут покоя, пока не выведут тебя в люди, а себя в абыстайки и жёны начальника. Иногда, конечно, попадётся «җебегән», то есть размазня. Но и она даст фору многим.

Те же самые мужики, которые жалуются на энергичных дам из «Чикаго» (название райцентра и района, получившее распространение в хипанские семидесятые), откуда-то слишком хорошо осведомлены об особенностях их крутого нрава – не иначе как на своём ежедневном опыте совместной жизни: «Бар-бар-бар, ступай, не сиди дома, мужик днём должен быть во дворе». Но никто, даже самая строгая «быянай», не скажет про невестку из Чекмагуша, мол, неряха и ленивая.

И вообще, родственникам видней, как тебе жить и детей воспитывать. На-ка, энекәш, братишка, забери коровью ногу, приготовишь фарш и холодец, позовёшь на Коръән ашы. Любовь тут сообщается детям через шлепки (иногда – замахи мокрой тряпкой, иногда – прутом из колючей чилиги «шилык», растущей на ковыльных холмах) и обильную, но не такую жирную, как у степняков, скорее, постную (мясо-тесто) еду. Ни разу не видел, чтобы лапшу рубили квадратиками, под бешбармак, – всегда только исключительно тонкие ниточки. Чем тоньше, тем круче «килен». Мужики там одновременно и «юаш», добрые, и кроткие до робости. Здесь устойчивый матриархат, мужика нужно и можно брать за ноздри, как быка за кольцо, и вести к счастью, скорее материальному, чем духовному.

Давая потенциальному жениху лестное описание, говорят так: фигурой он «дастуин гына» (достойный, высокий, значит, широкоплечий), до дела «үткер», то есть острый и быстрый, но сам он в это время «простой гына», то есть простой, без затей и заумного выкаблучивания. В общем, идеальный исполнитель воли супруги. Ключевое слово здесь – «гына», которое переводится как снисходительное «довольно-таки», здесь ни в чём не принято быть «в высшей степени» – сразу обвинят в «минминлек» (выпячивании себя) и назовут «мактанчык» – хвастунишкой.

Стороны и края Чекмагуша.В самом Чекмагуше, где, как известно, самая главная улица называется по индустриальной моде тридцатых годов Тракторной (райцентром это село стало в 1930 году), ещё тридцать лет назад можно было услышать от молодки в норковой шапке на «щисто татарском»: «Что син?!» Но теперь больше говорят на русском. Просто тут важен престиж. А русский язык – это престижно.