Игорь Чубайс - Русская история. Беседы о смыслах

Исходя из сказанного, задача исследователя – не утверждать объективность, а, напротив, признать свою «включенность» и прямо указать – на каких именно позициях он стоит, какие принципы принимает, к какой научной школе принадлежит. Исследователь, признавая свой подход «одним из возможных», никогда не в праве объявлять его «единственно верным». (Комментарий Ленина: «учение Маркса всесильно, потому что оно верно» на самом деле обессмыслил это учение и перевел осовеченный марксизм из ряда с названием «философские концепции» в сферу с этикеткой «вненаучные мистификации».)

Второй запрет в исторической науке можно назвать «принцип честности».Это вето на создание концепции такими авторами, которые либо изначально, целенаправленно утаивают и скрывают какие-то факты и обстоятельства, либо не могут признать существование в прошлом неких известных событий, реально имевших место.В этой связи стоит напомнить, что в досоветской России цензурные ограничения существовали (в основном они копировали заимствованную нами прусскую цензурную инструкцию), но цензура исторических работ была запрещена!Любую книгу тех времен, любого автора, не говоря уже о великих именах – Карамзине, Соловьеве, Ключевском – можно переиздать, и их переиздают и через 150, и через 200 лет, и читают с огромным интересом. Но ни одну советскую книгу – об «историческом пленуме» и еще более «историческом съезде КПСС» – переиздать невозможно, поскольку их никто не станет читать. Все публикуемое в Советском Союзе проходило через цензуру, целенаправленно искажавшую и фальсифицировавшую реальность.

Продолжая обсуждать вопрос о «полноте информации», отметим, что российский историк, раньше или позже, неизбежно сталкивается с проблемой не только исчезнувших свидетельств, но и целенаправленно скрываемых документов. Оказавшись в таком положении, настоящий исследователь признает существование «белых пятен» и стремится их раскрыть. Иначе поступает псевдоученый, который пытается оправдать цензуру, делая вид, что «все понятно и известно», и множа тем самым «белые пятна».

Сделав уточнения, вновь обратимся к проблеме плюрализма научных школ. В выстраивании историософии прошлого за прошедшее столетие разработан целый ряд различных подходов. Исследователи вычленяют традиционное и информационное общество, выделяют эпоху модерна и постмодерна… Можно периодизировать происходившее в зависимости от того, кто находился во главе государства, «эпоха Петра Великого», «эпоха Александра II»… В СССР история традиционно делилась на выявленные К. Марксом общественно-экономические формации – рабовладение, феодализм, капитализм… (Конечно, на самом деле это была имитация марксизма, но подробней об этом – в другой раз.) Каждый из этих подходов имеет свой смысл и свою ценность. Разные школы отвечают на разные вопросы, а все вместе они дополняют друг друга.

Между тем, обращаясь к истории нашей страны, я предлагаю рассмотреть ее в рамках новой концепции. В чем она заключается, сформулирую позже, а пока первой эпохой нашей истории я предлагаю считать эпоху поиска центра нового формирующегося государства, выявление его столицы. Первая эпоха – это поиск главной политической и управленческой точки будущей великой державы…

Описание истории Руси принято начинать с IX века. Но ведь «до того» тоже что-то происходило?

Отступление. Антиукраинская пропаганда в нынешней России началась с регулярного высмеивания некоего киевского историка, утверждавшего очевидную нелепость – что «древние укры появились на берегах Днепра в 10-м веке до нашей эры». Неуверен, что такой историк вообще существует, но для нас важно обратить внимание на другое обстоятельство. Национальное возрождение всегда сопровождается ростом интереса к корням и истокам своего народа. В Украине такой интерес очевиден! Даже во время Революции достоинства на Евромайдане со сцены звучали не только протестные речи и призывы. В центре Киева на огромный экран транслировались фильмы о национальной истории, которые смотрели десятки и сотни тысяч граждан.