Станислав Шуляк - Солнцебесие. Афоризмы и откровения

89. Мыслить вопреки, мыслить наперекор, мыслить врозь, мыслить перпендикулярно и даже перпендикулярно самой перпендикулярности. И лишь параллельно, одинаково, идентично не мыслить.

90. Избранные единицы наивно тщеславятся: время, мол, работает на нас . О, они совершенно не знают времени! Каковое всегда и везде, средь больных и здоровых, среди несчастливых и удачливых, безвестных и прославленных – оно работает против всех .

91. Во всякий день свой и во всякую ночь свою носи, двуногий, на своём оголтелом штандарте пиитические фиаско, пророческие скорби и сакральные недоумения.

92. О, не запутайся же, двуногий, в приметах и причудливостях твоей ажурной, безнаказанной жизни!

93. Покуда всякое мракобесие сменяется лишь иным мракобесием, и самое дичайшее кажется не более чем обыденным.

94. Человек человекствует . Всё остальное вторично.

95. Нельзя не удивляться, глядя на иные жизньствования жизни.

96. Встретил пафос – убей пафос! Своё человечье назначение единственно измысливать как прорешливое вместилище для откровений.

97. О, сколь же окружил ты себя, двуногий, тщетными предметами, легкосплавными словесами, бесполезными близкими, сомнительными смыслами, ужасающею сакральностью!

98. Россия российствует и иногда российничает .

99. Америка же лишь америкосит . Всё действительное своё с безумностию заамерикашивает .

100. Поначалу бог укрывался в библиотечной пыли. Ныне же перетекает в отдушины цифрового формата.

101. Можешь ли ты, двуногий, сделать что-то подлее, нежели у ближних своих снискать доверие к своим кургузым словесам?!

102. Мир ещё не раз содрогнётся от проклятой вашей пандемии терпимости.

103. Не гражданин, не семьянин, не христианин, а так – несусветный сарказмовладелец .

104. Поедаемые лягушки навсегда восславили поедающего тех француза.

105. Слова без ловкости и горло без свободы – и ты, столь невооружённый, потщишься улавливать заносчивых прямоходящих с их манией ниспровержения разнузданных кумиров?!

106. Даже отворотившись от Китая, всё равно узришь китайское, миллиардоликое. Пускай бы хоть отражённое в небе.

107. Всякое мышление – территория общих мест, источник плоских суждений и пространство пресловутых банальностей. И после того ты станешь удивляться проценту дураков и бездарей средь благопристойного народонаселения?!

108. Богу вообще по плечу преимущественно киноамплуа «плохого парня».

109. Судьба наша – из рода в роды препустейшие ваши нации и сословия русским нашим, беспочвенным угрызать менталитетом.

110. Смотрясь в зеркало, рискуешь в нём невзначай лишь увидеть омерзительно беспорочный свой, подлочеловеческий облик.

111. Иногда Господь конгруэнтен фетишу. Вопрос в наблюдателе.

112. Как же не задохнуться в восхищении от красоты великого и могучего, русского косноязычия!

113. Молитвословие теолога… всё равно как на громкое дело идти да без воровской одежды!

114. Болезни, особливо неизлечимые – не есть ли лучшие репетиции отвычек от жизни, какие только и могут учинить самосознающие человеки для наполнения своих запустевших досугов?!

115. Супружество как несчастный случай – оного не избегает и зарекающийся.

116. «Только бы не меня!» – в разнообразные минуты жизни своей молится нерадивость. Тогда как пришли именно за ней, и ответ теперь держать ей одной.

117. Гений тщетен, обыватель со скудным именем своим прославлен в веках и сообществах.

118. Заставь дурака в бога не верить – он не поверит и в человека!

119. Снабжать речь обыденную свою блистательными афоризмами – всё равно, что строить курятник из самоцветов.

120. В вековечном противостоянии добра со злом используй разумные зубы и осмотрительные кулаки.

121. Пиши, двуногий! Иначе ты не будешь никому интересен!

Пиши ещё, двуногий! И тогда ты не будешь никому интересен!

122. И сами маньяки, и те, кто снимает об оных кино, – все члены незримого, великого клуба дурно думающих о человеке.

123. Если долго-долго будешь писать один стих, этот стих в конце концов сам напишет тебя.

124. У пессимиста все самоцветы серые и незапоминающиеся. У оптимиста всякий булыжник – алмаз.

125. Иной двуногий – не более чем текст во столько-то томов, страниц и строк, с игрою слов, сплетеньем стилистических фигур и пригоршней аллитераций.

126. Всё чаще у нас теперь бурные аплодисменты плавно перетекают в майдан.

127. И всё ж именно безверия по большей части привержены к ересям.