Цви Найсберг - О книгоедстве

А то между тем и есть и впрямь самые ведь сколь еще отчаянно верные реалии всей этой нашей жизни, а не какие-либо восторженно книжные о ней сущие благие домыслы.

Ласковое добро, вполне способно быть и совершенно этак дико аморфным, то есть попросту, как есть может оно всеми теми своими стальными канатами прочно и намертво оказаться всецело увязанным именно что с чисто этак внешними довольно хорошими условиями жизни, а не с чем-либо хоть сколько-то на деле поболее существенным и важным.

8

Причем в литературе обо всем этом, как правило, ничего и близко совсем ведь не сказано, раз даже и далеко не худший ее мир довольно же четко разграничивает злодеев и святых мучеников, безвинно страдающих из-за чьих-либо явно вовсе этак, ясное дело, чужих хитроумных козней.

Ну, а еще тот порою лишь одним ярким цветом живописно описывает мужественные поступки всевозможнейших истинных героев…

Связующая нить повествования к тому, безусловно, абсолютно так неизменно как есть, именно что обязывает…

…а между тем буквально всякий человек – существо во всем и впрямь истинно еще изначально цельное, а потому и растаскивать его душу на какие-либо самые отдельные фрагменты, и близко же нисколько вовсе так совсем ни к чему.

Однако сколь уж частенько та на редкость весьма ведь разбитная в смысле всех своих подчас нисколько недалеких нравственных поучений художественная литература попросту бездумно рвет всю правду о человеке на самые мелкие ее лоскуты, явственно выпячивая в нем именно то, что наиболее подходяще для его вполне этак белоснежно полнокровного отображения.

Ну, а все в нем сколь, безусловно, «естественно лишнее» она до чего еще весьма же тщательно упрячет по всяческим довольно дальним углам.

Раз делать это как-либо иначе – то уж еще и вправду будет в самой наивысшей степени весьма и весьма до чего только попросту так именно неприлично!

И столь на редкость всецело так никак совсем неподобающе для его отображения во всей его крайне до чего только невзыскательно никак ведь вовсе непритязательной житейской плоти и крови!

А уж тем более для подобного рода вещей вовсе-то никак не найдется места во всяком том художественном произведении, коли чего-либо в этой жизни, было вот автору совсем этак мучительно никак неудобно до чего еще ревностно вот и впрямь-таки бестрепетно переносить на белую бумагу.

Причем поболее всего как раз-таки из-за того еще самого лучезарно же искреннего ими восприятия на редкость ведь весьма определенных и откровенно никак этак нисколько совсем непритязательных человеческих черт.

Да еще и весьма мелочно сколь благодушного неприятия автором какого-либо художественного произведения всех уж тех до чего безответственно и отъявленно совсем этак никак неправо существующих явлений и реалий как есть до чего необычайно на редкость яркого и разнообразно широкого общественного бытия.

9

А к тому же какой-либо автор вполне искренне способен безо всяческих затей попросту так посчитать, что рядовой обыватель его вообще иначе попросту и не поймет, а потому лишь во имя самого наилучшего блага (обывателя) ему и впрямь до чего непременно и надобно будет хоть сколько-то, да всласть подсластить всю эту столь подчас порядком так пресную жизнь…

Ну, а кроме того сладкие грезы это и есть самый ходовой товар всякой художественной литературы!

Их именно потому и эксплуатируют все, кому оно только явно не лень!

Вполне честно заслужившие себе многовековую славу корифеи литературного жанра подобными делами и близко даже и в мыслях своих вовсе-то нисколько так совершенно не занимались?!

Может быть, оно и так, да вот, однако и большие писатели тоже люди, а потому и могли они вдоволь наплодить всевозможных пространных иллюзий из самых чистых и неизменно благих намерений, то есть совсем и близко никак не затем, чтобы на них всенепременно вскоре разом еще порядочно разжиться.

10

Хотя, снова хотелось бы именно то сколь еще твердо и более чем четко вполне ведь отчетливо подчеркнуть, что и они тоже отнюдь никак не из другого теста, а значится и ничего уж искренне человеческое, им было вовсе нисколько так совсем не чуждо.

А, кроме того, и непомерное их возвеличивание порою явственно переходящее в чисто религиозный экстаз тоже порою подталкивало ярких гениев литературы на сущий «подвиг святого великомученичества» причем именно во имя самого вот сурового преображения всей этой нашей убогой действительности в некий изумительно иной, но лишь только внешне непомерно светлейший его облик.