А умереть рано – значит, недобрать. Хотя в данном случае есть более точный оборот: не ты недобрал, поскольку от тебя это не зависит, – тебе недодали. Кто-то где-то посчитал, что с тебя хватит.
Может, и в самом деле хватит, думал Лев Сергеевич, стараясь лежа удержать равновесие, для чего ногами упирался в балконную дверь, а плечами и затылком – в каркас кровати. Он любил время от времени порыться в биографиях великих людей и оценить себя на их фоне.
Не в смысле достижений (тут состязаться глупо, и он это отлично понимал), а с точки зрения качества жизни, куда входила и ее продолжительность. И получалось, что все у него складывается очень даже неплохо.
Он давно пережил Моцарта и Пушкина, Рафаэля и Байрона, Шопена и Ван Гога. Позади остались Маяковский, Джек Лондон, Чайковский, братья Кеннеди, Мопассан, Тарковский, Чехов. Превзойдя их возрастной предел, Лев Сергеевич не то чтобы радовался, но все же это поднимало его дух. А прилив гордости вызвали у него лишь недавние победы над Наполеоном Бонапартом и В.И. Ульяновым-Лениным. Через год можно было бы сразиться с отравившимся в 56 лет Гитлером, но, видимо, уже не получится.
Л.С. где-то вычитал, что каждое следующее столетие добавляет к молодости по десять лет. Так ли, нет ли, но в свои без малого пятьдесят пять он казался себе молодым. Ни о каких возрастных кризисах, а тем более о приближающейся старости не могло быть и речи. Лев Сергеевич вообще считал, что с каждым прожитым годом его жизнь становится все лучше.
Еще с молодых лет в памяти застряла смешная фраза: лучше быть щенком, чем старой райской птицей. Теперь, спустя много лет, он точно знал: птицей – лучше. Он вообще без умиления вспоминал свою юность. А чего умиляться, – ни девушек, ни денег, ни внешности, ни талантов. То ли дело теперь: прелестницы на выбор, платиновые карточки, в меру подкачанное тело в брендовой упаковке, приглашения на разные должности и проекты. В молодые годы был середнячком, вполне средним человечком, сейчас он – самодостаточный средний класс. И уверен, что вступает в свою лучшую пору, когда уже многое можешь и еще многое хочешь.
Можешь то, что хочешь. Но и хочешь то, что можешь. Гармония.
А если в голове начинало наигрывать: «Когда мы были молодые и чушь прекрасную несли» – такое редко, но все же случалось, – Л.С. лечил себя радикальным способом: покупал портвейн с плавленым сырком, а также, не поверите, еще сохранившиеся на потребительском рынке зубной порошок и одеколон «Шипр». Пары дней пользования этими товарами, которые органы осязания и обоняния истерично отторгали, хватало, чтобы восстановить психическое равновесие.
Лев Сергеевич не любил свою молодость, но и стареть не хотел. Панически боялся услышать о себе: старик. Внимательно следил, не завелись ли у него признаки дряхлости, всякие там пигментные пятна и красные прожилки на щеках. Тщательно выстригал волосы в носу и в ушах. Через зеркало изучал свой затылок, и даже не сам затылок, а часть шеи, примыкающую к нему. Когда-то знакомая дама объяснила ему, что именно по этому фрагменту, а вовсе не по седине или лысине, наиболее точно определяется срок годности мужчины. Вроде как возраст дерева узнают по кольцам пенька.
На примере других Л.С. видел, насколько тонка грань, отделяющая мужчину от старика. Вот ты крепкий, привлекательный самец, а через пару месяцев смотришь – уже дедушка. И ни разу не было случая, чтобы дедок вернулся в обличье мужчины. Если перешел черту – все, кранты, спускайся в метро, тебе уступят место.
Недавно Лев Сергеевич обнаружил странную напасть: он стал плакать. Происходило это непредсказуемо; увидит, к примеру, какую-нибудь душевную сцену из старого кино или услышит музыку, под которую миллион лет назад танцевал с одноклассницей, и слезы вытекают из уголков глаз. Ужас какой-то, не дай бог кто увидит.
Один знакомый, старше его лет на десять, сказал: ничего не бойся, богатый мужчина старым не бывает. Мысль Льва Сергеевича воодушевила, хотя он не считал себя богатым. Обеспеченным – это да. Или, как сейчас выражаются скромники, не бедным.
Конечно, бедность калечит, нищая старость ужасна. Л.С. не опасался голодной смерти под забором, но он не желал видеть себя плешивым дятлом за рулем раздолбанной «Лады», едущим со скоростью 20 км в час в супермаркет «Копейка» за пельменями.
Иногда он подумывал, не купить ли заранее место в хорошем хосписе, где-нибудь на теплом побережье, а то пойдут финансовые кризисы, инфляции, рухнут банки, обесценится недвижимость, а то еще, не приведи господь, начнется национализация, война, марсиане прилетят. Или инсульт шарахнет, будешь лежать с сумкой бабла под больничной койкой и пускать слюни на бороду.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу