Ночью на обратном пути я придумал начало статьи.
«Когда кончился июнь, секретарю парткома завода попеняли в горкоме:
– Как же это? На соседнем предприятии всего четыре случая пьянства за месяц, а на вашем – 172. Хорошо же у вас пьют!
– Или у них плохо считают, – парировал секретарь».
Этот детективный зачин имел доказательное продолжение, которое даже сейчас, спустя три с лишним десятилетия, не лишено интереса.
Вслед за указом Президиума Верховного Совета директор завода издал свой указ. В нем была четко оговорена процедура пресечения порока. Обнаружил бригадир пьяного – обязаннемедленно сообщить мастеру или иному руководителю. Тот вместе со свидетелями обязансоставить протокол установленного образца и сдать начальнику цеха. Последний обязанзавизировать документ и в течение суток вручить его начальнику заводской охраны, который в свою очередь обязанв трехдневный срок передать протокол в горисполком для наложения административного взыскания.
Если человек утверждает, что он трезв, в здравпункте проведут экспертизу. Если руководитель покрыл нарушителя, а того задержали на проходной, – штрафом обложат обоих. Да и весь коллектив, где это произошло, мгновенно потеряет шансы на призовое место в социалистическом соревновании.
В общем, наказание виновного неотвратимо. Строгое по тем временам наказание. Штраф чаще всего по максимуму—50 рублей, считай, треть месячного оклада. Плюс автоматическая потеря тринадцатой зарплаты и премии.
Это был не просто регламент, а проявление трезвого административного гения. На мгновенье даже мелькнула шальная мысль: а ну как они и вправду удушат зеленого змия? Но в кабинет уже вводили четверых бойцов, и по их лицам я понял: нет, никак невозможно.
Бойцы держались отменно: сдавленные голоса, скупые жесты, в глазах печаль. В июне они проштрафились по два раза. Но вот ведь досада: не пьяные, оказывается, были, всего лишь похмельные. Впредь подобного не повторится, мамой клянусь. Да и трудно стало с этим делом, торговые точки вокруг завода позакрывали. Имеются, конечно, кое-где знакомые продавцы, но они теперь знаете сколько за бутылку просят? Сто шесть рублей! Шесть – водка, сто – будущий штраф. Хочешь-не хочешь, а бросай пить. Если не получается – сходи к заводскому наркологу, он «снимет тягу».
Я смотрел этот отрепетированный в профкоме спектакль под названием «Покаяние грешников» и мысленно аплодировал. Это было ровно то, что мне нужно.
А дальше, как говорят картежники, поперло. Нужно, хоть умри, подтвердить экономический рост. Решено было сравнить июньские показатели с майскими (месяцы-соседи) и с данными прошлогоднего июня (годичная дистанция). Сопоставили план и факт по валу – вышло преимущество июня-85. По реализации тоже, и ритмичность наилучшая. Сравнили выполнение плана по производительности труда, потери рабочего времени по болезни, заводские потери от брака – везде выиграл июнь. Вряд ли директор решился на подлог, просто произошло чудо.
Дело, можно сказать, было сделано, и мы почувствовали себя удачливыми соучастниками. «Поверьте моему опыту, – сказал директор, – среди пьяниц немало хороших рабочих, даже асы попадаются. Погудит такой человек, потом приходит к мастеру с повинной: “Прости, отработаю”. Тот думает: “Какой мне прок в его прогулах? Пусть лучше будет мне обязан”. И прощает. А бухарик идет в цех и по две-три нормы за смену выдает».
Секретарь парткома тоже показал знание предмета: «Пьяницы – народ очень изворотливый. Скажем, вечером напился – понятно, что утром на работе засекут. 50 рублей потерять – это он еще перечертыхается, но ведь сгорят и премия, и тринадцатая зарплата. Так выгоднее вообще на завод не ходить, тогда за прогул только премии лишат – протокола-то нет!».
Когда прощались с заводским начальством, мне показалось, что они хотят предложить мне выпить – за успех общего дела. Но не решились. А зря, я бы не отказался.
Статья получилась очень убедительная, главного редактора похвалили наверху, а меня в виде поощрения послали в командировку в ГДР. Пройдя в Шереметьево пограничный контроль, я набрел на сияющий огнями бар со всевозможными бутылками. А надо заметить, что, будучи не чужд алкогольной зависимости, я после эпохального указа добровольно вверг себя в абстиненцию, то есть завязал, поскольку просто не мог выстоять огромные очереди в гастрономе. При виде бара сердце подпрыгнуло, но я унял его, объяснив себе, что здесь наверняка торгуют за валюту, командировочных же у меня с гулькин нос, а на них еще надо всю семью нарядить. Но проницательная барменша перехватила мой взгляд и провозгласила: «За рубли, мил человек!».
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу