Александр Никонов - За фасадом империи

Еще одним стимулом, заставившим американцев усилить внимание к ракетной тематике, послужило создание водородной бомбы. Считается, что честь подрыва первой водородной бомбы принадлежит СССР, который сделал это в 1953 году. Это чистой воды большевистское лукавство. Первый термоядерный взрыв был произведен Соединенными Штатами на атолле Эниветок годом ранее — в ноябре 1952 года. Советскому Союзу позволило не засчитать этот «рекорд» только то, что американское устройство для подрыва было размером с дом. Раз большой размер, значит, не бомба, решили у нас, бомба должна быть компактной! Своя логика в этой хитрости есть. Поэтому первый термоядерный взрыв сделали американцы, а первую «бомбу» взорвали в СССР. Американцы, впрочем, не задержались и через несколько месяцев также взорвали компактное термоядерное устройство.

Прогресс в этой области шел, как видите, стремительно; водородные бомбы быстро стали компактными, превзойдя в этом даже бомбы атомные. А поскольку мощность их была выше, замаячила перспектива доставлять их в СССР не из Европы, а непосредственно с территории США. Что и дало очередной толчок развитию американских баллистических ракет. Это случилось в 1954 году. До этого, как уже говорилось, американцы не разрабатывали ракет большой дальности. То есть советские ракетчики, которые «по географической необходимости» вынуждены были разрабатывать «баллистику», имели огромную фору — в девять лет.

Правда, часть этого времени была съедена технической отсталостью СССР, а также «ментальным фактором». После того как секретные эшелоны привезли в СССР части немецких ФАУ и Королев начал в них разбираться, он с разочарованием обнаружил, что многих материалов, использованных в ракете, советская промышленность не только не производит, но и непонятно когда будет производить. Кроме того, не на высоте была и технологическая дисциплина. Вот ведь — казалось бы!.. Товарищ Сталин сажал и расстреливал за малейшую провинность и вообще просто так. За двадцатиминутное опоздание на работу сажали в тюрьму. А у немцев при ужасном диктаторе Гитлере за это никого не сажали. И все равно немцы работали ответственнее.

Пришлось Королеву привлекать немцев. Он пишет директору завода № 88 Малолетову: «Опыт сборки первого изделия показывает, что для повышения качества работ, а также для ускорения обучения советских специалистов необходимо, чтобы немецкие специалисты непосредственно участвовали в работах производства и несли личную ответственность за качество работ».

В конце концов скопировать ФАУ Королеву удалось. Немецкие специалисты объяснили ему, что ракета фон Брауна имеет большой потенциал по наращиванию мощности, и Королев с энтузиазмом кинулся в работу. Но делать свое оказалось труднее, чем повторять чужое, — особенно на основе производственной базы СССР: из 12 первых пусков усовершенствованной Королевым ФАУ успехом закончились 0 (ноль). Потом надежность деталей удалось поднять, но ракету на вооружение так и не приняли. Ракеты были не только не слишком надежные, но и слабые — они не могли нести тяжелую атомную бомбу. Поэтому поначалу на них планировали ставить «грязную бомбу» — радиоактивный порошок, который, по задумке советских стратегов, распылялся бы на вражеской территории, заражая мирное население.

Однако, постепенно-постепенно, терпя неудачу за неудачей, к 1954 году советским конструкторам удалось, набив множество шишек, приобрести опыт и наработать кое-какие технологии. У них в проекте уже была межконтинентальная баллистическая ракета. И когда американские газеты написали, что в числе прочих мероприятий, знаменующих Международный год геофизики, будет запущен искусственный спутник Земли, Королев взял ноги в руки и побежал к руководству с аналогичным предложением.

И получил отказ! Наши военные, как и американские, не очень понимали, зачем пулять болванку на орбиту. Однако Королев был настойчив. Получив несколько отказов, он решил зайти с другой стороны — через Академию наук, где сумел зажечь своей идеей академика Келдыша. Тот закинул мысль о спутнике в правительство, и в январе 1956 года было принято решение разработать спутник весом в тонну-полторы. Правда, решение о проектировании спутника — это еще не решение о его запуске на орбиту. Тем не менее полшага было сделано.

Ничего не зная об этом, Вернер фон Браун, которого ушлые «геодезисты» из конкурирующей ракетной фирмы оттеснили от спутника, в сентябре обратился к своему руководству с аналогичной просьбой, заявив: я могу запустить спутник в течение трех месяцев, только дайте отмашку. Не дали. А куда спешить — ведь в рамках Международного года геофизики и так намечен запуск! Если бы космическая гонка тогда уже началась, первый спутник бесспорно вывели бы американцы. И сделали бы это в конце декабря 1956 года (наш спутник взлетел, напомню, в октябре 1957 года). Но янки тогда еще не знали, что являются участниками гонки, поскольку Советский Союз стартанул, никому ничего об этом не объявляя.