Семен Резник - КРАСНОЕ И КОРИЧНЕВОЕ. Книга о советском нацизме

"На теле замученного Андрея Ющинского найдено 45 ран, нанесенных при жизни. Это уже одно доказывает ритуальность убийства".8

Между тем, медицинская экспертиза, произведенная профессором Оболонским и прозекто-ром Туфановым, показала прямо противоположное: большинство ран нанесено мальчику уже после смерти — то ли в остервенении, то ли с обдуманной целью симулировать ритуальное убийство, в соответствии с описанием Лютостанского. Поэтому прокурор Киевской судебной палаты Чаплинский докладывал в Министерство юстиции об отсутствии каких-либо данных, подтверждающих ритуальную версию.

Однако, после артиллерийской подготовки в печати правые депутаты Государственной Думы подали запрос. Они обвинили правительство в том, что оно, якобы в страхе перед евреями, не принимает должных мер для раскрытия преступления.

В Киев срочно выехал высокопоставленный чиновник Министерства юстиции А. В. Лядов, чтобы обсудить создавшееся по-

17

ложение с Чаплинским. Убедившись, что ни о каком "ритуале" речи быть не может, Лядов пригла-сил для беседы студента Голубева, хорошо зная, какие мощные силы за ним стоят. Голубев с откровенным цинизмом заявил Лядову и Чаплинскому, что ритуальная агитация будет продол-жаться, и цель ее: вызвать в городе еврейский погром.

— Я не думаю, что в ваших интересах производить еврейский погром, — заметил Лядов.

— Почему?

— Потому что генерал-губернатор мне говорил, что ожидается государь на открытие памятника Александру II. Если кто-нибудь из ваших сообщников учинит погром и будут беспорядки в Киеве, то этих торжеств вам не видать, как своих ушей, а, вероятно, вам и вашему союзу более всего приятно видеть у себя государя.

— Эта мысль мне не приходила в голову, — ответил Голубев. — Я вам обещаю, что погрома пока не будет.9

Погром был отложен. Зато и Лядов с Чаплинским должны были обещать, что дело Ющин-ского, вопреки уже добытым фактам, будет расследоваться как ритуальное.

Профессор Оболонский и прозектор Туфанов были приглашены для повторной экспертизы. Какое на них было оказано давление, навсегда останется тайной, однако и на этот раз они пришли к заключению, что большинство ран Ющинскому было нанесено после смерти и что основным мотивом убийства следует считать месть. Однако, к этому они добавили — а Чаплинский тотчас донес министру юстиции Щегловитову, — что "при дальнейшем развитии следствия они, быть может, и в состоянии будут дать заключение по вопросу о ритуальности этого убийства".10

И только в их третьей экспертизе — перед самым окончанием следствия, появилось указание на ритуальность убийства, и то крайне двусмысленное и неопределенное. Обойдя на этот раз вопрос о прижизненности или посмертности большинства ран, эксперты заключили:

"Так как наиболее сильное кровотечение было из левой височной области, по-видимому, артериаль-ное, из раны на темени, вскрывшей

18

венозную пазуху, а также из ранений с правой стороны шеи, давших обильное венозное кровотечение, то надо полагать, что именно из этих ранений можно удобнее всего собирать кровь, если из тела Ющинского действительно была собираема кровь" (курсив мой — С. Р.)»

Таков лишь один бледный штрих, показывающий как фабриковалось это чудовищное "дело".

Короленко

Хотя и неполная, но все-таки установившаяся после 1905 года гласность сделала обществен-ное мнение самостоятельной силой, с которой властям приходилось считаться.

30 ноября 1911 года, в петербургской газете "Речь" появилось обращение "К русскому обществу", с подзаголовком "По поводу кровавого навета на евреев". Среди подписавших имена Александра Блока и Максима Горького, академика Вернадского и известного философа и социолога, члена государственного Совета М. М. Ковалевского, профессора Туган-Барановского и Петра Струве, П.Н.Милюкова и Александра Бенуа, В.И.Немировича-Данченко и Мережковского, Зинаиды Гиппиус и десятки других имен, составлявших славу и гордость России. Это были люди разных политических ориентации, нередко они жестко полемизировали друг с другом; и в том, что они объединились в стремлении дать отпор антисемитизму, главная заслуга принадлежала Владимиру Короленко.

Еще за двадцать лет до этих событий, когда писатель и религиозный философ Владимир Соловьев пытался организовать коллективный протест против травли евреев, Короленко был среди тех, кто горячо одобрил эту инициативу и поставил свою подпись под обращением. Он считал, что травля евреев всегда сопровождается пошлостью и "забвением лучших начал литературы".