Игорь Назаров - Так и живем. Сатиры смелый властелин

Крепостническая Русь изображена писателем во многих произведениях, но цельнее и ярче всего в упомянутой полуавтобиографической «Пошехонской старине» – самой правдивой картине крепостного быта. Знаменитые «шестидесятые годы» – годы крутого демократического подъема, кризиса режима и падения крепостного строя, годы исторического перелома, освещены в «Невинных рассказах» и «Сатирах в прозе». В эти книги входят и драгоценные обломки разрушенного цензурой цикла «Глупов и глуповцы» – удивительного по страстности и глубине мысли памятника того драматического времени, когда в России складывалась и сложилась первая революционная ситуация (1859 – 1861 гг.).

Неудача демократического натиска «шестидесятничества», победа, хотя и временная, «города Глупова» над «городами «Буяновым» и «Умновым» преломляются с трагической силой в «Истории одного города» – одном из наиболее широкоохватных обличительных произведений отечественной литературы, с удивительным гражданственным бесстрашием захватывающим и сферу русской национальной «самокритики». Пореформенная смена крепостнических порядков буржуазно-капиталистическими, торжествующее шествие по стране «чумазого» изображены во всем многообразии и сложности этого процесса в ряде произведений, но наиболее широко и проблемно в «Благонамеренных речах» и «Убежище Монрепо». Новая демократическая волна конца 70-х годов отразилась в серии рассказов и очерков, посвященных драматическим судьбам народнической интеллигенции, – «Больное место», «Чужую беду – руками разведу» (по поводу тургеневского романа «Новь») и других. Тяжелейшая реакция «черных» 1880-х годов запечатлена в таких произведениях, как неистовая в своей ярости и вместе с тем исполненная сатирического блеска «Современная идиллия», «Письма к тетеньке», «Пошехонские рассказы».

Историк современности, Щедрин был вместе с тем крупнейшим художником прямого политического протеста. Он сыграл значительную роль в дискредитации монархического строя, в расшатывании царистских иллюзий в сознании и психологии русского общества. Глубоко и страстно ненавидя самодержавие, царскую бюрократию, весь аппарат царско-помещичьей власти, Щедрин напитал этой ненавистью большинство своих произведений, в том числе знаменитые сказания о «помпадурах», и особенно о «градоначальниках» из «Истории одного города». В этом шедевре сатирической литературы, поставленном Тургеневым рядом с творениями Ювенала и Свифта, Щедрин казнил самодержавие великой гражданской казнью: «Хватают и ловят, секут и порют, описывают и продают… Гул и треск проносится из одного конца города в другой, и над всем этим гвалтом, над всей этой сумятицей, словно крик хищной птицы, царит зловещее «Не потерплю!». Вот исполненные ожесточения слова, которыми Щедрин передает отношение царизма к народу – отношение насилия и произвола, длившихся веками. Поистине писателем владел дух гнева, возмездия

и жесткой кары. Но не менее суров, хотя и не казнящий, а до боли горек суд Щедрина над обывателями химерического и вместе с тем до ужаса реального «города Глупова». В образах «глупцов», нещадно ошеломляемых своими полу идиотскими, полумеханическими «градоначальниками», Щедрин подвергает осуждению не «свойства» русского народа, как это не раз утверждала враждебная писателю или непроницательная критика. Он осуждает и отвергает лишь те, по определению писателя, «наносные атомы» в психологии и поведении масс, которые мешали им освободиться из-под гнета «неразумных сил истории» и «обняться» с ее протестующими «гневными силами». Обличение пассивности занимает огромное место в творчестве Щедрина. Обличение это было глубоко прогрессивно. Оно возникло и действовало в магистральном русле исторической подготовки русской народной революции на том ее этапе, когда очередной задачей, «программой-минимумом», было преодолеть неподвижность и бессознательность угнетенных масс, разбудить их спящие силы, вывести их из векового застоя.

Критика политического строя и политического быта царской России неотделима у Щедрина от критики ее общественных основ и среды. Потребовалось бы немало места, чтобы только назвать все созданные писателем образы из сферы общественной жизни, идейной и политической борьбы, чтобы только перечислить все классы, сословия, социальные слои, группы и подгруппы в русской жизни прошлого века, присутствующие на страницах щедринских книг. Перефразируя известные слова Белинского о Пушкине, Михайловский назвал произведения Щедрина в их совокупности «критической энциклопедией русской жизни». И это, вероятно, наиболее точная и широкоохватывающая характеристика творчества писателя.