Ермек Турсунов - Кирпич

Нынешнее поколение управленцев показало, на что оно способно. Мало кто из них читал Мукагали и слушал Шопена. Многие из них, как мы видим, прочно освоили терминологию биржевых сводок, но в целом это ситуацию не меняет. Я знаю одного такого бастыка, который искренно полагает, что Моцарт играл за «Спартак»…

«Старый алматинский двор. Многоквартирный дом. Из окна четвертого этажа показывается женщина. Ищет глазами малолетнего сына. Тот сидит в песочнице с машинкой. Мать зовет: Абылай! Быстро домой! Тамак ішеміз!

Мальчишка кричит в ответ:

Щаз не могууу! Мен пескадамын!»

«Пальтолар, курткалар, пуховиктер»

(вывеска в магазине).

« Участкелік полиция пункты»

(табличка на углу улиц АльФараби Маркова).

(Из пособий по ведению банковского дела)

« Excelде курсорды бір клеткадан баска клеткага жылжытып отыру ншін курсорды баскару клавишалары колданылады ».

(Из программ по обучению работе на компьютере)

Я ребенок. Я еще маленький. В нашем ауле много солнца, а в садах растет апорт. Под крышей дома ласточки свили гнездо, и оттуда высовываются крохотные клювики на тоненьких стебельках вместо шей.

Возле центральной усадьбы, напротив двухэтажной конторы, висит огромный портрет добродушного человека в мятой фуражке. Человек хитро улыбается, а может, просто щурится от солнца. Под портретом красным выведено почему то имя соседского мальчишки Слава. Рядышком еще четыре буквы. Покрупнее КПСС.

На день рождения мне подарили жеребенка, и счастья в моей жизни стало больше. Я знал, что он когда-нибудь вырастет и станет настоящим тулпаром. Я оседлаю его и полечу в открытую степь навстречу знойному ветру. И когда случится байга, я обязательно приду первым. И отец будет гордиться мной. Такой была моя мечта…

Но однажды где-то далеко далеко просвистел невидимый поезд, и воздух пропитался гарью. Следом в нашем доме появились гости. У нас всегда было полно гостей. но эти были особенные. Я не видел их раньше. они пришли к нам улыбчивые, загорелые, забавные, с запахом дорогих одеколонов, шуршанием невесомых платьев и блеском шелковых носков. они говорили на чужом языке, смешно ели и громко смеялись. они сразу нам понравились, такие простодушные и любопытные. они посидели за нашими низенькими дастарханами, потыкали вилками бешбармак, послушали наши песни, сфотографировались с моим жеребенком и пообещали прийти еще.

И они не обманули. они вернулись. но уже с подарками. мы распахнули перед ними скрипучие ворота своих скромных дворов, и они въехали в нашу жизнь на «поршах» и «тойотах», ворвались в наше босоногое детство с зажатым куском рафинада в ладони и предложили взамен анчоусы с омарами. они вломились в наш неказистый уют семейными снимками на фоне своих роскошных особняков, отчего нам вдруг стало тесно в наших приземистых домах. мы легко отказались от рафинада и распробовали «сникерсы». мы переоделись во все теплое и удобное, выбросили сандалии, из которых в растопырку торчали грязные пальцы, и перестали донашивать за старших братьев штаны с оттянутыми коленками. мы стали слушать их песни, постепенно забывая свои, стали учить их языки, слегка стесняясь за свой. нас очаровали их выговор, недоступная легкость небрежных манер, неизменная веселость ухоженных лиц и улыбки.

А потом.

Потом мы переехали в большие города и стали во всем стараться походить на них. И у нас со временем стало неплохо получаться. К счастью, наши гости оказались людьми снисходительными. И терпеливыми. они не тряслись и не заботились о нас. не давили советами, не запрещали нам заблуждаться и не разговаривали лозунгами. они смотрели на нас, как на заигравшихся детей, и опять улыбались. За их улыбками ощущалась великая сила. наверное, так выглядит взрослость. мы чувствовали это превосходство, а потому старались казаться лучше, чем есть. нас манил их мир, загадочный и щедрый, праздничный и беззаботный. в нем, казалось, нет тех проблем, которые всю жизнь тяготили наших многострадальных отцов. нам казалось, что они давным давно решили все эти проблемы и знают главный секрет этой жизни. И если у нас она состояла из маленьких радостей и больших огорчений, у них все выглядело наоборот.