Сергей Гришко - День мертвых псов

Ангелы бесцеремонны, приходят в дверь не стучат, курят в комнатах, включают на кухне плиту, заваривают чай, вообщем хозяйничают как у себя дома. Я присутствую при всем этом и молчу. Ситуация такова, что слова, комментарии, даже эмоции лишние, просто ангелы занимают 76 квартиру на 19 этаже одной из множественных башен горделивого Вавилона, как-то так.

Убирают расправленные крылья, кладут в шкаф, в лучах солнца искрится звездная пыль. Я только наблюдаю со стороны, как они хозяйничают на кухне, пуская сизые облака разносортного дыма, листая свежие газеты умершего столетия и нет в их лицах скорби в которой все уверены.

Обыкновенно курят, ухмыляются, они это могут, а когда газеты закончатся и не останется другой правды, только та, что с небес видна, ангелы заскучают. Им более по душе подняться на крышу и целый день созерцать, как течёт за горизонт город. Живое течение к безрассудному раю утех и надежд, подгоняемое смертью, но все же имеющее душу, спутанный клубок нити ведущей к богу.

Бывает, что Мерлин трезвый и на мели с губной гармоникой в руках. Эдакое, явление в лохмотьях чуда народу, приходит погреть на солнце свою дырявую спину. Посплетничать о житие с бытием. Он то, про ангелов знает многое. Хотя начнёшь расспрашивать, отмахнется как от назойливой мухи, слушай ушами душевную магию блюза, теребящего нервы высоковольтных проводов.

Чудная речь сплетенных звуков в мелодию зачарованного времени. Волшебство человека пожелавшего упасть в выгребную яму, потеряться навсегда отринув спасение. Ритм рокового пульса беспокойных жильцов десятого круга ада, еще живых в предстартовом состоянии. Тени сумеречного леса растут.

Шпили миллиона башен с развивающимися на ветру знамёнами кипящих сражений и что-то есть во всём недосказанном. Многозначительное молчание, безумства счастливого человека с букетом цветов, одинокая любовь писем присланных издалека, распухших от слов с липкостью мёда, проза будней, таблица перепада температур. Огромное сердце из белого мрамора в центре этих джунглей, оживает, появляется пульс.

Но ангелы молчат, даже если храмы станут ещё выше, а перезвоны колоколов затмят речь моторов, утихомирят разгул суеты. Ангелы прилетают просто покурить. Я всматриваюсь в их лица, забывая, что передо мной давно ушедшие люди. Свои.

Моя память никогда не сохранит их негативов, они молчат, потому что я оглох от сирен и Иерихоновых труб, скоро всё исчезнет, как и Мерлин. Останется крыша, не долгая пора года, вечная изморозь на душе, проблемы, любовь, незаштопанные носки, дымящие окурки и огромный мир в лучах восходящего на трон солнца, придется проснуться и жить с этим.

Боевые Действия

Али Баба Мамедов человек в расписной тюбетейке, среднеазиатский фермер оптовик, сей низкоросло-кривоногий потомок монголо-татарского нашествия в данный момент был крайне раздосадован. Ведь какой-то неизвестный шайтан-собака, далее его слова становились не переводимы, как впрочем, и мысли. Посмел самым наглым и бесцеремонным образом, сорвать протекающую торговую операцию.

Вымеряя расстояние мелким частым шагом, Мамедов искоса поглядывал на беспечно развалившегося в кресле гиганта в клетчатой кепке. Чай остывал, поданный плов оставался, не тронут, фрукты были не замечены, прислуга, навострив уши, ждала за дверью.

Подобное напряжение длилось около получаса, после раздался долгожданный звонок. Тип в кепке вынул трубку, после нескольких минут важного разговора, лицо здоровяка изменилось, там читалось знание важных ответов.

– Вот и информация появилась. Я всегда говорил, большие деньги, бесследно никогда не исчезают.

Мамедов переспросил – Нашелся этот проклятый шайтан? И добавил снова колоритной, не переводимой абракадабры.

Улыбнувшись, верзила подошел к Мамедову.

– Звонил Коля Бабуин, сейчас едем решать твои финансовые проблемы, партнёр.

Реакции не последовало, собственно Мамедов, как многие восточные люди, умел держать вежливо-непроницаемое выражение на лице. Конечно же, он кивнул в знак согласия, единственное, что волновало Али Бабу, насколько осведомлен его компаньон? То, что злой, жадный Ванька обдерет его как липку, являлось второстепенной проблемой. Важной оставалась тайна Али Бабы.

Здравствуй Родина! Твой блудный сын вернулся в родную гавань! Отбрось пафос слов, порадуйся за меня. Вокзал. Спешка пассажиров увешанных чемоданами, рюкзаками и эта пестрая орда спешит увидеть море. Электрички, поезда дальнего следования, аэроэкспрессы, такси, люди накатывают волнами.