Тамара Рыбакова - Служили Прометею. Премия им. Ф. М. Достоевского

Знакомство с поэтическим окружением композитора начнем с его ближайших друзей – единомышленников.

Константин Дмитриевич БАЛЬМОНТ (1867—1942) был одним из зачинателей и ярчайших фигур Серебряного века, оказавший колоссальное влияние на русскую культуру. Пожалуй, большее, чем кто-либо из его современников.

Первые же сборники стихов сделали его всеобщим любимцем: «Под северным небом» (1894), «В безбрежности» (1895), «Тишина» (1898), «Только любовь» (1903). Сборник «Будем как солнце» (1902) вышел с посвящением автора: «Посвящаю эту книгу, сотканную из лучей, моим друзьям, чьим душам всегда открыта моя душа: брату моих мечтаний, поэту и волхву Валерию Брюсову, нежному как мимоза, С. А. Полякову, угрюмому, как скала, Ю. Балтрушайтису» (Зайцев Б., «Далёкое», Вашингтон, 1965, стр.43). Всего в России вышли 9 сборников стихов К. Бальмонта, многие из них, особенно «Под северным небом», «В безбрежности», «Будем как Солнце» читались наизусть, можно сказать, всей Россией.

Н. А. Тэффи (урожд. Лохвицкая) вспоминала о Бальмонте: «Он наша эпоха Он удивил и восхитил нас своим „перезвоном хрустальных созвучий“, которые влились в душу с первым весенним счастьем. Его читали, декламировали и пели с эстрады» (Тэффи Н., «Воспоминания», Париж, 1932).

Современники отмечали «певучую силу» его стихов. На его стихи писали музыку С. Рахманинов (вокально-симфоническая поэма «Колокол»), С. Танеев, М. Гнесин, А. Гречанинов, Н. Черепнин, И. Стравинский. Какие имена! Но слышим ли мы сейчас эти музыкальные жемчужины с эстрады?! Увы…

Бальмонт обладал феноменальным слухом и памятью, хотя музыке не обучался. В стихах добивался удивительного музыкального звучания. А о богатстве настроений, мимолётных, изящных, о красоте языка говорить не приходится. Это было в высшей степени талантливо. А. Блок говорил: «Когда слушаешь Бальмонта – всегда слушаешь весну». Ему не составляло ни малейшего труда слышать музыку и стихи в цвете, в богатейшем спектре оттенков. Музыку Шумана он видел в «лунном свете», Вагнера – в «могучих и нежных разливах огней», Римского-Корсакова – «зиждительно-свежей» и т. д.

Как и Скрябин, свято верил в силу искусства, представляющего сплав поэзии, музыки, живописи.

Многие его стихотворения посвящены музыке, музыкантам, отдельным музыкальным инструментам. Вот одно из таких пленительных его стихотворений:

«Виолончель – влюблённая славянка,

В ней медленно развитие страстей,

Она не поцелует спозаранку,

Неспешен ход её страстей.

А скрипка – юная испанка,

А скрипка – молния и пьянка,

И каждый мир – зарница в ней!»

Бальмонту ближе всех оказался А. Н. Скрябин. Поэту были близки идеи композитора о роли искусства и, прежде всего, музыки в духовном преображении человека. Оба утверждали бога-человека как носителя абсолютной воли. Даже образы огня, пламени, солнца занимают в творчестве обоих одно из центральных мест. Названия сборников стихов Бальмонта «Будем как Солнце», «Гимн Солнцу», «Гимн огню» говорят сами за себя:

«Я в этот мир пришёл, чтоб видеть Солнце

И синий кругозор.

Я в этот мир пришёл, чтоб видеть Солнце

И выси гор.

Я в этот мир пришёл, чтоб видеть Солнце

А если день погас,

Я буду петь… Я буду петь о Солнце

В предсмертный час…»

О симфонической поэме «Прометей» Скрябин говорил, что ему солнце тут надо, причем, «свет такой, как будто сразу несколько солнц засияло».

Каково же было отношение Скрябина к Бальмонту? Он высоко ставил Бальмонта как поэта, любил его как человека. На письменном столе в святая святых – рабочем кабинете композитора, где создавались его музыкальные шедевры, начиная от Восьмой сонаты, всегда лежали книги поэта – «Будем как Солнце», «Зелёный вертоград», а также книга Асвагоши «Жизнь Будды» с переводом Бальмонта, читанные и перечитанные композитором. Не трудно представить, с каким душевным трепетом взирал на этот стол Бальмонт.

После смерти Скрябина Бальмонт слагает целые поэтические циклы: «Имени Скрябина, посвящение творцу Огня» и «Преображение – музыкой» с посвящением: «Ушедшему, но в сердцах наших сущему, Александру Николаевичу Скрябину».

Пожалуй, Бальмонт, как никто из его современников и друзей, соприкоснулся близко с загадкой скрябинского гения, никто не смог так глубоко и понимающе подойти к идее Скрябина о свето-цветомузыке, как это удалось Бальмонту. Явление это в искусстве было новым, родоначальником его был Скрябин, но Бальмонт был первым, кто постиг идею композитора и провёл первое в истории исследование этого нового направления в искусстве. Убедительным доказательством этому служит книга Бальмонта «Светозвук в природе и световая симфония Скрябина», вышедшая в 1917 году в Российском музыкальном издательстве С. Кусевицкого.