Бенджамин Дэниелс - Следующий! Откровения терапевта о больных и не очень пациентах

Маркус Смит – один из моих пациентов, и он мне не нравится. Он окончил частную школу, и язык у него подвешен хорошо, но при этом он много пьет и избивает жену. Он постоянно грубит администраторам и запугивает их, чтобы те записали его на прием вне очереди, хотя необходимости в этом нет. Точно так же он груб и требователен по отношению ко мне, а не получив желаемого, принимается угрожать, мол, он пожалуется влиятельным знакомым и в местную газету. С каждой минутой, проведенной в его обществе, запасы моего терпения и сочувствия неумолимо иссякают. Во время учебы в университете я узнал о многих редких болезнях, с которыми вряд ли когда-нибудь столкнусь, но никто из преподавателей не рассказал, как вести себя с такими вот людьми.

Мне нравится, что благодаря работе я получаю возможность встречаться с людьми всех возрастов и различного происхождения. Это самая увлекательная составляющая моей профессии, и из нескольких тысяч пациентов, которых я принимаю ежегодно, подавляющее большинство мне нравится. Однако всегда находится парочка пациентов вроде Маркуса Смита, которые меня раздражают и выводят из себя. Все врачи недолюбливают одного-двух из своих пациентов, хотя, как правило, и отказываются признавать это, если не считать редких задушевных бесед с приятелями-медиками.

Помнится, я работал врачом уже несколько лет, когда знакомый психиатр отвел меня в сторонку и сказал, что нет ничего плохого в том, чтобы недолюбливать некоторых пациентов. После этих слов у меня словно гора с плеч свалилась. Я смог, наконец, избавиться от чувства вины, пожиравшего меня изнутри. Мне стало гораздо легче, когда я признал, что мое отрицательное отношение к отдельным пациентам совершенно нормально. Откровением же для меня стало то, что, пусть я и признал свою неприязнь к кому-то из пациентов, это не должно отражаться на качестве моей работы: я обязан предоставить ему такие же услуги, как и всем остальным.

Из нескольких тысяч пациентов, которых я принимаю ежегодно, подавляющее большинство мне нравится. Однако всегда находится парочка пациентов которые меня раздражают и выводят из себя. Все врачи недолюбливают одного-двух из своих пациентов, хотя, как правило, и отказываются признавать это.

Мы с Марком почти ровесники, и этот парень мне нравится. Он дружелюбный, веселый, с ним интересно общаться. Не будь он моим пациентом, думаю, мы запросто могли бы подружиться. У Марка биполярное расстройство [35]: он то впадает в депрессию, то становится гиперактивным и начинает проявлять опасные маниакальные наклонности. С таким заболеванием жить нелегко, и я стараюсь принимать его каждые две недели, чтобы убедиться, что его состояние стабильно.

За несколько месяцев мы с ним довольно близко познакомились. Он рассказал мне о своей работе, о своей семье и о своей девушке. Он умеет видеть забавную сторону в своей болезни, а истории о том, как он попал в очередную нелепую ситуацию, по-настоящему смешны.

Мне становится несколько не по себе, когда он называет меня доктором Дэниелсом, а не по имени, и, думаю, он бы не возражал, если бы я нарушил профессиональные границы и начал проводить консультации в формате дружеской беседы.

Меня так и подмывает поступить подобным образом. На работе часто становится скучно и одиноко. Я постоянно взаимодействую с людьми, но в то же время мне не дозволено быть самим собой. Я бы охотно поболтал с Марком и рассказал ему о том, как провел выходные, или о том, как меня что-то взбесило. Но я этого не делаю. Я сохраняю профессиональные границы ради нас обоих.

Приходя на прием, Марк неизменно спрашивает, как у меня дела. Многие пациенты задают этот вопрос, но чаще всего не для того, чтобы услышать ответ. Люди приходят к врачу, чтобы выговориться, а не выслушать. Я ничего против этого не имею, но с Марком все по-другому. Мы с ним неплохо ладим, и я чувствую, что ему действительно интересно, как у меня дела.

Марк мне не друг – он мой пациент. Если он будет считать меня другом, ему станет труднее рассказывать мне о своем состоянии. Он, вероятно, начнет переживать о том, что я могу о нем подумать. В будущем его состояние может значительно ухудшиться и ему может понадобиться совет, который он не захочет услышать, или его и вовсе придется направить на принудительное лечение. Смогу ли я объективно принимать профессиональные решения, если буду рассматривать его как друга? Я всегда настаиваю, чтобы пациенты называли меня доктором Дэниелсом, и отказываюсь рассказывать им о себе, из-за чего, наверное, кажусь чуточку высокомерным. Но соблюдать профессиональные границы очень важно. У Марка есть и другие друзья, а я – его врач. Отношения между врачом и пациентом по-своему уникальны и стоят того, чтобы их поддерживать именно в таком виде.