Однажды в солнечный прохладный день, сидя на краю скалы, обрывающейся в глубокую пропасть, мы с Сашкой вздрогнули от сильного порыва ветра. Не сразу поняв, откуда он дует, мы неожиданно увидели двухметровые распростертые коричнево-бежевые крылья огромного орла, взлетевшего из гнезда, расположенного под нами и, грозно очертившего полукруг у нас над головами. Вероятно, мы спугнули своим присутствием прекрасную орлицу, обдавшую нас воздушным вихрем своих могучих крыльев. Я отчётливо запомнил навсегда горящий желтым огнём глаз этой удивительной гордой птицы, ставшей символом независимости и грозной свободы. Впоследствии, много раз изображая её на российских флагах в своих оформительских работах, я всегда вспоминал нашу первую встречу с этим живым символом в дикой природе, в заоблачных высях легендарного Хунзаха. Разумеется, мы жадно рисовали все, что попадалось на глаза и впечатляло нас. Горцы относились к нам по-доброму, не особенно удивляясь нашему ремеслу, позволяя нам входить в их жилища и дворы.
Пробыв в Хунзахе несколько дней, мы покинули его и выехали в древний лезгинский аул Гуниб, Родину Шамиля, с которым связаны многие события в истории Дагестана, в том числе окончание Кавказской войны и пленение Шамиля генералом Барятинским.
Все та же извилистая горная дорога, но с ограниченным обзором. Нижний и верхний Гуниб – впечатляющее горное селение с древней историей, с руинами крепости, с сверкающей на солнце глиной многочисленных домов-саклей, ступенями, ярусами возносящих себя к небу. Удивительно, как приспособились люди к непростой жизни в высокогорье, где только камень с бьющими из него родниками и необъятное небо. Никаких удобств в привычном понимании. Хворост для очага надо добывать вручную, на собственном горбу или на ослах доставлять его в дом. Воду от родника тоже надо носить на себе в длинных кувшинах. Это обязанность женщин, всю жизнь проводящих у домашнего очага. По воскресеньям – мечеть с взывающим с минарета к намазу муллой, базарная площадка с её пестрой суетой. Что принесла в эти места Советская власть? Очень немногое, но все же что-то принесла, например, кинопередвижку… Но и в целом, и в основе своей, вековечный уклад не изменился… Нравы, обычаи – все те же, что и 200-300 лет назад. Женщина полностью зависима от этих обычаев. Набеги ближних соседей, правда, прекратились…
Сейчас, когда пишу эти строки по прошествии полувека, я могу сформулировать для себя свои мысли о тех изменениях, которые произошли в результате известных тектонических процессов, коснувшихся своей жесткой стороной всех народов, в том числе коренных жителей Дагестана. Как это отразилось на них? В силу устойчивых семейно-родовых укладов и известной религиозности, они оказались более устойчивыми ко всему негативу, принесенному половодьем перемен. Имеет ли место известное раскрепощение?
Имеет, но, полагаю, это, скорее, некая новая форма кабалы. Зависимости от денег, от отравляющего влияния так называемых столиц, в свою очередь, отравленных западом с его культом ложной свободы. Противостоять этому трудно, и хватит ли силы и мудрости кавказских народов отстоять свою идентичность и своеобразие, не клюнуть на эту отравленную приманку? Иногда я встречаюсь в Питере с дагестанцами, молодыми врачами, окончившими российские ВУЗы. Что сказать? Довольно неглупый народ, хорошо говорящий по-русски, живой, мотивированный, многие из них как бы зависли в большом городе, но мечтают вернуться на историческую родину и служить ей. И это правильно. Пополнять собой эксплуатируемую армию обслуги в большом городе или по всей России, по-моему, ниже гордости выходцев из Дагестана. Ну, не торговый это народ! И лучшее, что они получают в России, важно нести в свой многонациональный народ – особенно культуру и образованность…
Но вернёмся на полвека назад в то наше жаркое дагестанское лето 1970 года. Мы молоды, нам по 22. Сильны и выносливы: Саня – перворазрядник по боевому самбо, я как раз научился креститься пудовой гирей, ноги обгоняли наши быстрые мысли и идеи. Но главное – влюбленность в этот многоликий мир, населенный яркими и удивительными людьми, по-своему выразительные черты которых, их быт и труд, хотелось обязательно запечатлеть на бумаге. Это давно стало нашей страстью, нашим наваждением, смыслом нашей жизни… Все остальное служило и подчинялось этой страсти… Много позднее, думая на эту тему, я стал оценивать все сделанное мной за полвека как летопись жизни человечества во всех его проявлениях в неповторимых декорациях жизни. Такая мысль как бы оправдывала мою собственную жизнь, уподобив её жизни вдохновенного летописца… Нет, мы не были банальными туристами-ротозеями, рыщущими за всякого рода необычными объектами и тупо фиксирующими их на фотопленке и в своей безразмерной памяти, мы были именно охотниками за человеческими душами, ловцами этих душ, одухотворявших и придававших смысл всякой телесной скорлупе…
Читать дальше