Виктор Меламед - Машинерия портрета. Опыт зрителя, преподавателя и художника [litres]

Сходство появится, даже если наврать форму деталей лица, но точно воспроизвести его тональный рисунок. И наоборот, мы можем узнавать отдельно глаз или рот и проецировать узнавание на остальные черты. Так поиск узнавания оборачивается ловушкой: добившись сходства, мы можем не заметить, что это сходство не с тем героем. Много раз, работая над портретом, я обнаруживал, что нарисовал другого человека, а то и нескольких сразу. Интуитивно узнав в незаконченном портрете кого-то другого, я начинал развивать портрет в сторону большей очевидности сходства, не замечая, что забыл, кого рисую, и еще не перебросив на уровень сознания имя того, в кого превращается герой. Иногда ощущение, что сходство достигнуто, означает, что в портрете только появился намек на него, что найдена точная черта – и только. С этим, возможно, связан известный эффект появления в портрете черт самого художника, ведь себя он видит в зеркале чаще, чем кого бы то ни было.

Спасение от ложного сходства одно, очень простое и надежное: начать портрет заново. Это позволяет отбросить все ошибки – артефакты процесса работы и дальше опираться только на то ценное, что удалось выяснить и придумать. Я взял за правило всегда начинать портрет с нуля, через не хочу, даже если продвинулся достаточно далеко, – и ни разу не пожалел. Возможно, это самый ценный совет во всей книге.

Однажды в возрасте трех лет мой ребенок не смог отличить меня от оказавшегося рядом пожилого турецкого туриста: тот был стрижен налысо, небрит, носат и носил круглые очки, как я, но в остальном между нами не было ничего общего (спрашивается, а что же это за остальное? – об этом см. следующую главу). Когда мы вместе попытались подозвать ребенка, он совершенно растерялся, не понимая, кого слушаться, и заревел. Сам я в детстве всех взрослых очкариков считал своим папой, а отрастив бороду, обнаружил, что дети бородатых отцов относятся ко мне с большей симпатией и доверием, чем дети бритых. Только ребенок способен перепутать бабушку с волком, больше доверяя чепцу и очкам, чем физиономии.

«Детское» узнавание опирается на формальные признаки, приметы. Других способов идентификации у ребенка нет, да они ему и не нужны: он просто не знает столько людей, чтобы ему пригодилось различать несколько очкариков, бородачей или бабушек. Этот же механизм позволяет ему отличать корову от зебры в детской книге, даже если он видит только бесформенное пятно с черными пятнами или полосками на белом фоне соответственно.

Ханох Пивен

Портрет Вуди Аллена

На «детском» узнавании работают портреты Ханоха Пивена (Hanoch Piven). Их простота обманчива, это требовательная и непредсказуемая техника, которая порой дает осечку; но если выстреливает; то наповал. Пивен часто использует объекты, никак не связанные с героем, но как раз отсутствие такой связи добавляет им абсурдности, что и требуется. Здесь куб Неккера пульсирует между узнаванием предмета и узнаванием героя, причем событием становится сам распад героя на предметы. В этом портрете Вуди Аллена главную роль, на первый взгляд, играет сравнение банана с носом, смешное не столько само по себе, сколько своей возмутительной тупостью. Нарочито небрежная работа краской завершает впечатление спонтанности и наглости. Очки сделаны из очков, куда это годится! Но узнавание держится, во-первых, на точно нарисованной форме головы и, во-вторых, на внимательнейшей работе с жестом. Остро характерную черту Аллена, удивленно-саркастически-смиренно приподнятую бровь, Пивен удваивает, даже возводит в квадрат, черенком банана и сломанными очками.

К году ребенок уже запоминает и различает десятки лиц любых национальностей – и даже лица животных, если, скажем, это ребенок смотрителя за животными в зоопарке. В его кругу все заведомо свои. Когда круг расширяется, дети начинают делить людей на своих и чужих по внешности, запаху, манере одеваться, говорить и двигаться и вскоре бессознательно переносят задачу распознавания лиц представителей других этносов и рас в разряд низкоприоритетных. Реакция родителей на чужих, пусть самая деликатная, но отличная от реакции на своих, только подгоняет этот процесс.

Том Кертис