Николай Никулин - От братьев Люмьер до голливудских блокбастеров

КОГДА К ПРОЦЕССУ ПОДКЛЮЧИЛАСЬ ЦЕЛАЯ ИНДУСТРИЯ С МОЩНЕЙШИМ МАРКЕТИНГОМ, КИНОПРОКАТЫ СПЕШНО ПЕРЕКЛЕИЛИ НАКЛЕЙКИ, И ВМЕСТО «ЭКСПРЕССИО-НИЗМА» ПОЯВИЛИСЬ ВСЕМ ИЗВЕСТНЫЕ ФИЛЬМЫ УЖАСОВ.

Другой немецкий режиссер, Роберт Вине, в 1920 году создает икону экспрессионизма – «Кабинет доктора Калигари», ленту про безумного ясновидца и его несущую смерть сомнамбулу. Через спящего Чезаре доктору Калигари удается не только общаться с публикой, но и вершить преступные замыслы. При этом больны они оба – и это ясно не только из сюжета, но и чисто визуально. Экспрессионизм здесь с лихвой отрывается на искривленных физиономиях, выпученных глазах и маниакальной игре теней.

Не без этих же экранных трюков остается еще один известный фильм «Носферату. Симфония ужаса» (1922). Его создатель Фридрих Вильгельм Мурнау (настоящую неблагозвучную фамилию Плумпе, что буквально означает «нескладёха», он резонно решил поменять) обладал широкой начитанностью, которую отнюдь не скрывал. Режиссер дал себе труд оживить готическую классику и достал с полки запылившийся роман ирландского писателя Брэма Стокера «Дракула». Последний, впрочем, написал о молдавском вампире тоже из честолюбивых соображений, спасительно подперевшись эрудицией, отчеканенной в библиотеках Великобритании, – в Трансильвании он не бывал и представлял ее, попивая виски на восточном побережье Северного Йоркшира, временами вдохновляясь руинами аббатства Уитби. Семья Стокеров, как и всякая знающая себе честь семья туманного Альбиона, права на экранизацию книги не передала – ох уж эта англосаксонская гордость! Так и быть, оставим сюжет, поменяем имена, название, а действие перенесем в Германию. Делов-то!

МАССОВАЯ КУЛЬТУРА БЫЛА БЫ НЕПОЛНОЦЕННОЙ, ЕСЛИ БЫ ЗА ЭКСПЛУАТАЦИЕЙ ТЕМЫ СМЕРТИ ОНА НЕ ВЗЯЛАСЬ ЗА ЕЕ РОДНУЮ СЕСТРУ – БЕЗЖАЛОСТНУЮ КОМЕДИЮ, ВЫСМЕИВАЮЩУЮ СТРАШНУЮ СМЕРТЬ, ДА И ЖИЗНЬ, ВПРОЧЕМ, ТОЖЕ.

Конечно, демоном немецкого кино заболел весь двадцатый век, даже несмотря на то что нацистам удалось провести обряд изгнания этого беса эстетики. История Третьего рейха – это уже другая история кино. Но в мировой культуре отголоски экспрессионизма остались. Запрос на страх был, есть и будет – и пусть страшные картины поначалу носили экспериментальный характер, зато когда к процессу подключилась целая индустрия с мощнейшим маркетингом, кинопрокаты спешно переклеили наклейки, и вместо экспрессионизма появились всем известные фильмы ужасов.

На жанровую картину, разумеется, ходят совсем с другим расчетом: кому какое дело до психологии? Тут подавай острых эмоций. Однако даже в подобном потребительском отношении есть своя терапевтическая особенность: смотря хорроры, зритель освобождается от своих внутренних страхов. Это никакое не психологическое открытие – так, невинная мысль на полях. Разные чудовища, воплотившиеся на экране, в сущности, такое же отражение фобий, только перенесенных во вне. Уродливыми телами были удостоены всевозможные мифологические персонажи – оборотни, вампиры, инопланетяне, восставшие мертвецы. Да и привидения, надо сказать, пусть и были обидно лишены тел, тем не менее выполняли – и по-прежнему выполняют – аналогичную функцию.

В культовой экранизации Стивена Кинга «Кристина» (1983) об очень ревнивом и взбалмошном автомобиле героям вообще приходится шарахаться от кроваво-красного «Плимута» 1958 года. Машина красивая, нет слов, но нуждающаяся не столько в ремонте, сколько в лечении от биполярного расстройства: то она ласковая, то очень и очень агрессивная. И пугает, и страшно. И все-таки снял это большой специалист по производству неврозов – Джон Карпентер.

Другой классик, Джордж Ромеро, сделал себе имя на ходячих покойниках. «Ночь живых мертвецов» (1968), несомненно, заложила основу последующим ужастикам своим неторопливым повествованием и резкими, если не сказать экспрессивными, поворотами. Дискомфортно не от того, что мертвецы желают твоей смерти – в нашем мире, уж поверьте, мало поистине человеколюбивых существ, – а от того, что к хромающим, разлагающимся, вонючим и бездомным мертвякам только и можно относиться, что с презрением в душе и дробовиком в руке. Вот куда они лезут? И почему на это смотрят сквозь пальцы социальные службы?

Хуже всего, конечно, когда вероломно проникают в самую уязвимую часть вашего существа – а именно в сны. «Кошмар на улице Вязов» (1984) и последующие его продолжения доказали: никто нам не поможет, если мы сами этого не сделаем. Не случайно обуглившийся маньяк носит имя Фредди – уж очень это созвучно с Фрейдом, который не менее настырно стучался к нам в сновидения.