Пьер Прудон - Литературные майораты

Аббатъ Ломондъ, посвятившій всю свою жизнь воспитанію юношества и умершій въ совершенной бѣдности продавалъ свои «Основныя правила французской грамматики» по 50-ти сантимовъ. Грамматика гг. Ноеля и Шапсаля, болѣе обширная, втрое дороже. Между тѣмъ расходы на изданіе этой грамматики весьма немногимъ превышаютъ расходы на изданіе книги Ломонда. Несмотря на такое огромное различіе въ цѣнѣ грамматика Ноеля и Шапсаля заняла первое мѣсто въ ряду всѣхъ подобныхъ изданій; она сдѣлалась выгоднымъ предметомъ торговли и конечно часто служила объектомъ контрафакціи. Я не знаю какая грамматика считается лучшею въ настоящее время, я говорю о тридцатыхъ годахъ. Грамматика гг. Ноеля и Шапсаля была для нихъ вѣчнымъ источникомъ дохода, а между тѣмъ эти господа, занимая высшія должности въ университетѣ и получая за это приличное содержаніе, должны бы въ замѣнъ этого посвятить государству весь свой трудъ, тѣмъ болѣе что вліяніе ихъ, какъ профессоровъ было конечно одною изъ причинъ распространенія ихъ грамматики. Они объ одномъ только и думали, какъ бы накопить денегъ, а правительство потворствовало этому стремленію. Въ настоящее время къ пожизненному вознагражденію хотятъ прибавить еще и вѣчную привилегію. Слѣдовательно нужно проститься со всякимъ грамматическимъ сочиненіемъ, съ литературною критикою, лексикографіею и т. п. Обращаясь въ собственность, все становится неподвижнымъ. При такомъ порядкѣ вещей очень легко понять, какимъ образомъ сочиненія, которыя не могли бы просуществовать и десяти лѣтъ, будутъ существовать цѣлые вѣка. Время отъ времени какой нибудь министръ, найдя, что такое то изданіе устарѣло, передастъ одному изъ своихъ креатуръ привилегію продажи подобно тому, какъ передаютъ изъ рукъ въ руки содержаніе оброчныхъ статей. И противъ этого ничего нельзя будетъ сказать. Съ одной стороны правительство только воспользуется своимъ правомъ, объявивъ, что такое то сочиненіе лучше другаго, съ другой стороны, оно не посягнетъ ни на конкуренцію, ни на право собственности.

Этотъ родъ пожалованія можетъ имѣть самое разнообразное примѣненіе. Разъ что установится такого рода литературная собственность можно положительно сказать, что самыя замѣчательныя, самыя популярныя сочиненія никогда не сдѣлаются общественною собственностью; наслѣдники авторовъ никогда не откажутся отъ своей привилегіи. Если же какой нибудь посредственный писатель, пользующійся благосклонностью правительства, напишетъ книгу, которая не будетъ расходиться, то правительство въ видахъ общественной пользы купитъ у автора его сочиненіе. Такимъ образомъ фаворитизмъ перенесется въ область свободной мысли, свободнаго искусства. Скажу больше, — истинная заслуга будетъ уничтожена, нейтрализирована, благодаря подлому направленію конкуренціи, возбуждаемой, въ случаѣ надобности, правительствомъ. Пусть явится такое замѣчательное сочиненіе, которое было бы опасно запретить, но которое вмѣстѣ съ тѣмъ разоблачаетъ тайныя мысли и политику правительства, тотчасъ же сошлются на требованіе общественной пользы и сочиненіе будетъ измѣнено, очищено, урѣзано или даже и вовсе уничтожено путемъ экспропріаціи.

Естественно, что и въ сочиненіяхъ Вольтера, Дидро, Руссо, Вольнея, есть много такихъ хорошихъ, разумныхъ, нравственныхъ, полезныхъ мыслей, которыхъ жаль было бы лишиться. Какъ бы непріязнено правительство не относилось къ философіи, оно все таки не рѣшится уничтожить всѣхъ трудовъ подобныхъ писателей. Съ другой стороны, нельзя не сознаться, что у всѣхъ этихъ писателей можно встрѣтить много ошибочнаго, несовременнаго, невѣрнаго. Кромѣ того, много ли такихъ капиталистовъ, которые могли бы издать семьдесятъ томовъ сочиненій Вольтера, тридцать томовъ Руссо, двадцать пять Вольнея и т. д. Изданіе избранныхъ сочиненій, съ прибавкою критическихъ замѣтокъ, разбора и общаго вывода, удовлетворитъ всѣмъ требованіямъ и уничтожитъ неудобства, представляемыя полнымъ изданіемъ. Если подобныя изданія избранныхъ сочиненій, поощряемыя и издаваемыя правительствомъ продаются за весьма умѣренную цѣну, кому послѣ того прійдетъ въ голову издавать полныя сочиненія. Благодаря такой законной, раціональной, даже нравственной системѣ очень легко сдѣлать Вольтера — вѣрующимъ, Руссо — консерваторомъ, Дидро — роялистомъ и т. д. Поручите г. Ламартину издать Рабеле или Лафонтена и вы увидите что онъ изъ нихъ сдѣлаетъ. {16}

Такимъ образомъ въ рукахъ правительства будетъ жизнь и смерть литературнаго произведенія; правительство будетъ въ состояніи произвольно уменьшать или увеличивать срокъ существованія книги, отъ него будетъ зависѣть составить и уничтожить славу извѣстнаго сочиненія; всѣ мысли, таланты, геніи будутъ во власти правительства. Противъ подобной власти не устоять никакой оппозиціи. Право собственности и экспропріація, конкуренція и критика будутъ служить правительству вѣрными средствами для уничтоженія всякой мысли, которой оно не раздѣляетъ, всякого выраженія, противнаго его идеямъ. Ни въ литературѣ, ни въ философіи, ни въ искусствѣ не останется жизни и мы, подобно древнимъ Египтянамъ, сдѣлаемся народомъ мумій, іероглифовъ и сфинксовъ.