Игорь Бунич - Кейс президента - Историческая хроника

Генерал Громов — уже с Золотой Звездой героя — вскоре был вынужден увести остатки своей измученной и деморализованной бесконечными неудачами армии из Афганистана, что было представлено средствами массовой информации как очередная великая победа. Теперь генералу предстояло применить отработанные в Афганистане методы на собственном народе. (Киевляне еще когда-нибудь оценят, как им крупно повезло, что генерал Громов был убран с поста командующего Киевским военным округом в Москву на полицейское поприще.) Наступление реакции тем временем продолжается. Из президентского совета с шумом и улюлюканием гонят Бакатина, Шаталина, Примакова, Шеварнадзе, Яковлева — всех, с кем Горбачев начинал свои реформы. На их место приходит классическая советская тройка — Крючков, Пуго и Язов — два генерала КГБ и маршал, Зюганов и Дзасохов — от ЦК КПСС, Павлов — выпестованный ими премьер и мало кому известный, предпочитающий пока держаться в тени — Олег Бакланов. Последний, по-своему, особенно интересен. Секретарь ЦК КПСС, в прошлом генеральный директор крупного оборонного завода, а затем министр общего машиностроения, в это время он курирует от ЦК Военно-промышленный комплекс страны — тот самый непосильный груз, который страна уже нести не в состоянии.

Задуманный еще Лениным в мечтах о мировой революции, возведенный Сталиным на крови и костях миллионов человеческих жизней, Военно-промышленный комплекс представлял из себя всю работоспособную промышленность страны. Военная индустрия постоянно модернизировалась и расширялась, продолжала ковать оружие, заваливая им страну и весь мир. Страна в страшном экономическом кризисе. Останавливаются хлебозаводы, мясокомбинаты, текстильные, прядильные и обувные фабрики, фармацевтические предприятия, мукомольные комплексы. Построенные до революции, некоторые еще в царствование Александра III, они ни разу не модернизировались, отремонтировать их невозможно, поскольку уже нигде в мире нет запчастей к французским и немецким машинам начала века. А ВПК продолжает заваливать страну оружием. Новые реактивные истребители и бомбардировщики, продемонстрированные в Бурже, вызывают восхищение всего мира. Советские подводные лодки — самые бесшумные среди существующих. Танков уже столько, что не хватает экипажей, чтобы их обслуживать, но конвейеры, работая круглосуточно, продолжают ежемесячно добавлять в огромный арсенал все новые и новые сотни боевых машин.

Положение становится нелепым до предела. В стране нет продовольствия, одежды, лекарств и жилищ. По дорогам Европы идут колонны автомашин с западной продовольственной помощью. В аэропортах садятся камуфлированные военно-транспортные самолеты США и НАТО, набитые ящиками с макаронами и банками с тушенкой. С экранов телевизоров раздаются призывы дать валюту для умирающих детей, чтобы они могли лечиться за границей. Их много — они повсюду. Вымирающее будущее нашей страны. На Родине для них нет ни лекарств, ни больниц, ни врачей. Киевский ЦК КПСС сорвал эвакуацию детей Чернобыля, но поступиться хоть чем-нибудь из своих несметных богатств уже даже не для спасения, а для облегчения их смерти, не хочет, даже не слушает. И в это же самое время, впервые в нашей истории (гласность!) все видят, как со стапелей Николаевского завода спускаются на воду огромные авианосцы, а от стапелей Ленинградских заводов уходят в море атомные крейсеры, превышая по своим размерам былые линкоры, президент с супругой идут по пирсам Полярного вдоль строя чудовищных по размеру подводных лодок. Мир недоумевает. Уже пять лет Горбачев бегает по. миру с сумой, вымаливая кредиты для своей нищей страны. Во имя этих кредитов он ввел гласность в тоталитарной стране, пожертвовал сателлитами из Восточной Европы, пообещал (подумать только!) восстановить дипломатические отношения с Израилем. И при этом продолжает строить авианосцы, атомные лодки и несметное количество другой вполне современной военной техники. «Может быть стоит ее выпускать чуть меньше?» — осторожно советуют деликатные лидеры европейских стран. Есть такое понятие — конверсия, когда военные заводы, отдавая должное обороне, выпускают также и товары широкого потребления. Однако первые же робкие упоминания о конверсии вызывают бурю в Военно-промышленном комплексе. Директора военных заводов, увешанные лауреатскими медалями и учеными степенями, решительно отказываются выпускать какие-то нелепые инвалидные коляски (тысячам афганских инвалидов коляски поступают из ФРГ) и утюги. Их куратор в ЦК КПСС — Бакланов — полностью согласен со своими подопечными. Зачем народу коляски, утюги и разные там кастрюли, когда у него столько танков, самолетов и даже авианосцев! Он устраивает президенту встречу с директорами военных предприятий. Несокрушимым фронтом директора убеждают Горбачева, что страна идет к гибели. Пора кончать с либерализмом и гласностью, а прежде всего — хватит заигрывать с Западом. Те же слова звучат на совещании первых секретарей обкомов и крайкомов. Стая буквально рвет на куски своего вождя. Прежде всего необходимо отменить гнусный закон о печати, распустивший средства массовой информации; пора кончать с реформами и признать, что они провалились. На совещании звучат выспренные завывания по поводу «идеалов социализма», «завоеваний социализма», «исторического выбора нашего народа» и прочие речитативы в жанре партийного плача. Президент уверяет собравшихся, что не только он, но еще и его дед сделали «социалистический выбор», с которого он никогда не свернет. Он не решается отменить закон о печати, хотя и заикается об этом на весь мир, давая понять немногочисленным демократическим газетам и журналам, что они все печатаются в партийных типографиях и на бумаге, выделяемой КПСС. Его ставленник Леонид Кравченко блокирует телевидение и радио, разгоняя журналистов и ведущих, запрещая ненавистные партаппарату программы.