Ева Меркачёва - Тесак, Фургал и другие. «Странные» смерти, дела и быт в российских тюрьмах

И я не являюсь первым человеком, который заключил сделку со следствием по этому делу. Я — пятый. До меня были Ламонов, Суржиков, Богородецкий, Шейхаметов.

— Да, помню, как мы в «МК» публиковали открытое письмо президенту, написанное бывшим заместителем Максименко — Александром Ламоновым. Из него следовало, что само преступление было кем-то «смоделировано», и вины сотрудников СК нет. Но потом Ламонов неожиданно во всем признался…

— Да.

— Насколько я знаю, вы сами искренне считали, что переквалификация дела была законной. К слову, многие независимые эксперты тоже так считали.

— Не важно, что я теперь считаю, даже как юрист. Есть приговор суда.

Еще раз опишу произошедшее. Дрыманов, который дал мне поручение о переквалификации, потом его отменил и признал незаконным. А когда уже было возбуждено уголовное дело, дал показания, что и самого поручения изначально мне не давал.

— И все-таки только ваши показания легли в основу обвинения?

— Мои показания — это максимум 5 % обвинения. Я ведь не участвовал в переговорах с посредниками, не присутствовал при получении от них денег. Есть прослушки, биллинги, показания ряда свидетелей.

Вот смотрите: есть момент с банковской карточкой (согласно материалам дела, Никандров подарил специальную карту без ФИО, но с круглой суммой денег на ней, Дрыманову за повышение по службе и дальнейшее покровительство. — Прим. авт). Ее нашли у Дрыманова в кабинете при обыске. Я неоднократно, не желая его подставлять, не признавался, что знаю про нее. А на очной ставке Дрыманов говорит: «Карточку передал мне Никандров». Тогда и я перестал это отрицать. А относительно квалификации (взятка ли это или нет) следствие делает свои выводы. Кстати, Дрыманов сам же и выдал следствию логин и пароль к счету.

— Правда, что из СК вас так и не уволили?

— Во время заключения под стражу подошел период выхода на пенсию. Так что я ушел, став пенсионером.

— Как отбывали наказание?

— Самым тяжелым было этапирование — оно заняло три недели. Побывал в Кирове, Екатеринбурге. Три «столыпинских» поезда перенес. В колонии легче, чем в «Лефортово», однозначно. Я не был трудоустроен, потому что там рабочих мест было мало. Но привлекался к благоустройству. В самодеятельности я, если честно, не участвовал, но всегда ходил смотреть на выступления других.

— Чем вы сейчас занимаетесь?

— Работаю в адвокатской коллегии юристом. Специализируюсь на экономических преступлениях. Жизнь с чистого листа. Я бы мог еще служить, мог быть полезным СК, но судьба сложилась иначе. С другой стороны, главное — быть полезным людям. А я надеюсь, что буду.

Это дело, как говорят эксперты, скорее всего, развалилось бы, если бы в какой-то момент сотрудники СК не стали сдавать друг друга. Лишь Александр Дрыманов вины своей не признавал ни на одном из этапов. За все время заключения он единственный из всех показывал завидный оптимизм. В «Лефортово» ни разу ни на что не пожаловался. Называл его лучшим СИЗО в мире. Так же, как и следствие — самым профессиональным и справедливым. «А разве не так? Посмотрите на подследственность. И закон почитайте». Это он так иронизировал.

В действительности УПК и ФЗ гласят: дело в отношении сотрудников Следственного комитета ведет только СК. Дрыманов, кажется, надеется на председателя ведомства Александра Бастрыкина. Передает ему приветы на суде. Но, как говорили философы, надежда — продукт воображения. И в который раз хочется повторить: будучи частью механизма маховика, всегда знай, что рано или поздно он может перемолоть и тебя.

Ровно через год после освобождения по УДО эксзаместителя начальника столичного управления СК Дениса Никандрова вышел на волю другой фигурант этого громкого дела — бывший заместитель руководителя УСБ СКР Александр Ламонов. Оба они, напомним, пошли на сделку со следствием (но сначала полковник писал из «Лефортово» открытые письма президенту, разоблачающие ФСБ). Ламонов в отличие от Никандрова вышел, скажем так, не в самое удачное время. И если первого встречала жена у ворот колонии, то второго родные ждали дома, потому что сидят на карантине. И уже через пару дней сам Ламонов затемпературил. Тесты подтвердили у него коронавирус.

Напомним, что суд приговорил Ламонова к 5 годам лишения свободы. Его история одна из самых интересных: первое время он не просто отрицал всякую вину, но и, как говорится, бился за себя насмерть. Но потом понял, что проще признать вину и получить меньше срок. Тем более что здоровье подводило, семья находилась в сильном стрессе. Собственно, так же рассудил и Денис Никандров. На показаниях их обоих во многом строилось все обвинение. Те, кто не пошёл по их пути, получили по максимуму — экс-начальник УСБ СКР Михаил Максименко 14 лет, экс-начальник столичного СК Александр Дрыманов — 12. Оба, кстати, до сих пор в «Лефортово» (в колонию их не этапировали).