Ева Меркачёва - Тесак, Фургал и другие. «Странные» смерти, дела и быт в российских тюрьмах

Вообще в нынешние времена непросто разобраться, кто преступник, кто предатель, а кто — и то и другое вместе взятое. Разберется суд. Но версия одного из фигурантов, пожалуй, главного дела современной криминальной России заслуживает внимания. Главного, потому что многие считают его результатом противостояния между двумя ведомствами — СК и ФСБ. Именно этим вызван, думается, тот факт, что в нарушение Закона о Следственном комитете и статьи 151 УПК «Подследственность» дело почему-то вели чекисты.

— Денис Владимирович, для начала — вопрос про нравы в столичном управлении СК. Вот на одном из судебных заседаний звучало, что в мае 2016 года сотрудники устроили дебош у стриптиз-клуба на Арбате, и вы якобы там тоже были. Начальник управления собственной безопасности СК России Михаил Максименко подрался из-за стриптизерши, вызвал подмогу — начальника Управления СК по ЦАО Москвы Алексея Крамаренко. Потом все поехали к нему домой — продолжать отмечать 9 Мая с пельменями и водкой. Ну и вообще красной нитью по делу проходит, что сотрудники СК пили много и часто.

— Подробности дебоша в стрип-клубе не расскажу. Меня там не было, и я узнал сам о нем от третьих лиц. В квартиру к Максименко, насколько помню, ездил Крамаренко, потом подъехал Дрыманов. А по поводу пьянства. В СК пьют, как и везде. Кто-то много и часто, кто-то мало и редко.

— А правда, что у Дрыманова в кабинете был… столярный станок, на котором работал его личный водитель?

— У Дрыманова не было столярного станка. Но иногда в комнате отдыха его водитель действительно вырезал какие-то узоры на изделиях из дерева ножом.

— Знаю, что задержание было для вас шоком. Но хотелось бы из ваших уст услышать, как это происходило.

— Это было действительно совсем неожиданно. Я знал, что сотрудники спецслужб ситуацией интересуются. Но к себе это никак не относил, потому что во всей истории я как пятое колесо в телеге. А знаете, что самое интересное? Я уже в конце расследования, когда с материалами дела знакомился, увидел в протоколах прослушивания Дрыманова и компании, что первоначально сотрудники ФСБ предостерегали от дальнейших контактов с криминальными авторитетами. Дрыманов и остальные участники знали и о попытках ФСБ возбудить дело в отношении сотрудников СКР в связи с освобождением Кочуйкова, и о возможных обысках. Они обсуждали это между собой, собирались «почиститься» (т. е. подготовиться к обыскам, убрать все лишнее). Но меня в курс дела даже никто не посчитал нужным поставить, так как никто не думал, что это может меня коснуться.

— Люди в масках, лицом в пол — все это было?

— Нет. Я вышел утром из дома, смотрю: мою служебную машину заблокировали. Представились, попросили пересесть в их автомобиль и проехать ко мне на работу, в Московское управление СК, для обыска. Обыск проводился у меня в кабинете примерно с 9.00 до 16.00. А о своем задержании я узнал из СМИ, которые стали об этом говорить уже с 11.00, хотя официально меня задержали после 17.00. Остается только позавидовать проницательности наших «независимых» СМИ.

— Что нашли во время обыска?

— Ничего криминального у меня не было: изъяли ничего не значащие документы, телефоны, 300 тысяч рублей, и все. Потом еще дома обыск был — там вообще ничего не обнаружили, забрали детский айпад.

— А у вас спиртное дома хоть не выпили, как произошло у Дрыманова в ходе обыска?

— Нет, видимо, мне достались непьющие.

— Помню, что находка в размере 300 тысяч рублей как-то всех разочаровала. И сразу же появилась в СМИ информация про то, что сама квартира, в которой вы живете, криминальная.

— В первый раз эта информация о квартире появилась в период, когда я расследовал дело «игорных прокуроров» во время противостояния между прокуратурой и СКР. А второй раз — да, именно после задержания. В 2009 году я получил ее от СК как служебное жилье. Через какое-то время ко мне приходят сотрудники Московского областного следственного управления с обыском. Я написал рапорт по этому поводу председателю СК. Оказалось, что в ГСУ расследуется уголовное дело по факту убийства «черными риелторами» бывшего хозяина квартиры. Это жилье по завышенной цене (за 9 миллионов рублей при рыночной стоимости в 6) и продали Следственному комитету еще задолго до того, как распределили мне.

— Неужели СК не проверял историю жилья, в которое селит сотрудников?!

— Этим должна заниматься жилищная комиссия — к ней вопросы. Когда я узнал про историю квартиры, хотел от нее отказаться. Но к тому времени я уже сделал ремонт, купил встроенную мебель. Понимал, что эти деньги мне никто возмещать не будет. Я вынужден был остаться. После служебной проверки были наказаны (кого-то уволили) члены жилищной комиссии, «черные риелторы» получили тюремный срок. И вот, повторюсь, когда я вел расследование по игорному делу, Генпрокуратура стала вбрасывать информацию: мол, следователь живет в криминальной квартире. В 2016 году это трансформировалось в новость в духе: Никандров крышует банду «черных риелторов».