Ева Меркачёва - Тесак, Фургал и другие. «Странные» смерти, дела и быт в российских тюрьмах

Адвокаты написали заявления в СК и ФСБ с просьбой проверить обстоятельства возможной фальсификации готовившегося «побега». Но до сих пор ничего не произошло. Зачем потребовалось его сажать вновь? Возможно, ответ кроется в решении Международного спортивного арбитражного суда. Из-за допингового скандала Россию на два года лишили права выступать на спортивных соревнованиях с флагом и гимном.

— Нет никакого сомнения, что эти два события связаны, — говорит наш источник. — Кравцов был главой российской спортивной делегации на зимней Олимпиаде. Он не просто знает тех сотрудников спецслужб, которые могли быть причастны к допинговому скандалу, но и в курсе определенных деталей. Есть сведения, что они и предлагали ему «уйти по-хорошему» из центра. То есть получается, что его либо хотели сделать козлом отпущения (что вряд ли бы удалось, потому что к самой процедуре проверки на допинги и всему, что с этим связано, он не имел никакого отношения), либо спрятать за решетку, чтобы он не рассказал лишнего нечаянно. Кравцов продолжает оставаться опасным свидетелем.

67-летний тренер сейчас в СИЗО № 5, переболел коронавирусом (слава Богу, без тяжелых последствий, что в его возрасте чревато). Близкие по-прежнему считают, что ему угрожает опасность.

Вера Ремизова.

Не вдаваясь в подробности уголовного дела ее сына, застройщика (в числе прочего построил «Сколково») Константина Ремизова, скажу только, что оно на контроле у Уполномоченного по защите прав предпринимателей в России Бориса Титова. Мать Ремизова уверена, что преследование «заказал» известный строительный олигарх в качестве мести за то, что сын хотел покинуть его корпорацию и начать собственный бизнес. Как бы то ни было, Ремизов почти три года в СИЗО по обвинению в мошенничестве. За это время, доказывая его невиновность, Вера Ивановна обошла десятки СМИ, разные инстанции, включая СПЧ, добилась множества независимых экспертиз и т. д. Но так делают многие матери, скажете вы. Соглашусь. Однако вот что ей удалось сделать не только для сына, а для всех российских заключенных.

Конституционный суд 29 октября 2020 года вынес определение по делу Ремизова в связи с необоснованно длительным содержанием под стражей.

— Это так называемое определение «с позитивным содержанием», — говорит директор Института права и публичной политики Ольга Сидорович. — Конституционный суд еще раз подтвердил, что возобновлять следственные действия по инициативе следователя нельзя и т. д. К сожалению, на основе этого определения освободить Константина из-под стражи не получится, потому что обжалование действий следователя возможно лишь до передачи дела в суд. Но это определение имеет большое значение для тех людей, которые так же, как и Ремизов, столкнутся с неправомерными действиями следователя. Фактически Конституционный суд еще раз сказал, что проблема в правоприменительной практике следственных органов, не учитывающих или просто не знающих правовые позиции КС (видимо, плохо учились на юрфаке и не следят за правовым развитием в России).

Возможно, это решение КС помогло бы экс-мэру Миаса Виктору Ардабьевскому, который умер от болезней за решеткой осенью 2020 года после семи лет пребывания в московском СИЗО, так и не дождавшись приговора по своему делу.

Константин Ремизов сейчас в СИЗО № 4. Рассказывает, что за решеткой видит огромное количество предпринимателей, а это означает, что следствие в 2020 году вернулось к прежней практике «кошмарить бизнес».

Вообще в 2020 году из-за пандемии свадеб за решеткой стало в разы меньше. В первую волну коронавируса они были запрещены повсеместно — как в СИЗО, так и в колониях. Во время второй волны руководство учреждений иногда шло на уступки и церемония проводилась. 24 декабря в московском СИЗО № 4 «Медведь» прошло уникальное событие — сразу три свадьбы, свидетелями на одной из них стали члены ОНК (в том числе автор этих строк). Опишу, как все происходило.

Три невесты выглядели совсем не празднично. На одной были джинсы и кофта, на двух других обычные платья. Ни цветов, ни других атрибутов торжества. Всем им пришлось расписаться в период пандемии из-за срочных обстоятельств. Вот, к примеру, для Евгении это вопрос фактически жизни и смерти ее ребенка. У женщины четверо детей, младший — аутист, кроме того, ему срочно требуется операция. Единственным подходящим донором по фенотипу крови является родной отец, который сидит в этом СИЗО. Чтобы определить метод лечения и реабилитации, ребенку нужна госпитализация, но ее уже в четвертый раз отменяют, поскольку нет запаса донорской плазмы. Чтобы оформить все необходимые документы на инвалидность ребенку и добиться взятия плазмы у отца, нужно было, чтобы они были в официальном браке. И вот благодаря руководству СИЗО это оказалось возможным.