Денис Сдвижков - Знайки и их друзья. Сравнительная история русской интеллигенции [litres]

Для участия в книжных и иных обществах требовалось заплатить приличный членский взнос, однако внутри общества «ранг отнюдь не принимался в расчет». Здесь действовали демократические принципы на основе голосования: таким образом, бюргеры с определенным имущественным и образовательным цензом создавали для себя новое пространство, где они были не только горожанами в традиционном сословном смысле слова, но и активными гражданами. Кажется, что «это общество совершенного равенства, в котором каждый член имеет одинаковые с другим права». Пространство гражданского общества создается интеллигенцией явочным порядком в ограниченных масштабах – ситуация типичная, как мы увидим на примере России и Польши.

Польский «комплекс Европы», финал которого развертывался перед нашими глазами в 1980–1990‐х годах, начинается с Просвещения, когда вдруг стала ясна слабость и отсталость страны. Уже тут мы оказываемся перед надрывом отчуждения, изоляции, «умной ненужности», объясняющей многое в характере и самом существовании местной образованной элиты – в inteligencja польской намеченных, в интеллигенции русской расцветших пышным цветом.

XVIII век Польши – время кризиса и кануна разделов. Классическая эпоха старопольской государственности и шляхетской культуры «сарматизма» со «златой вольностью», жупанами и кунтушами уже миновала. Негативные стороны слабости центральной власти, в том числе для образованной жизни, становятся очевидными: отсутствие современного бюрократического аппарата, систематической образовательной, научной, культурной политики, которую не могло заменить частное меценатство. Угроза государственности со стороны новых величин, Пруссии и России, составляла фон для последней попытки спасти положение в эру реформ короля Станислава Августа Понятовского (1732–1798).

Образование играло в них ключевую роль: в новом, основанном коронной администрацией по образцу французских и немецких дворянских корпусов Шляхетском корпусе ( Szkola Ryzerska , 1765) под руководством князя Адама Казимира Чарторыйского воспитывалось новое поколение для государственной службы. Молодые шляхтичи, до того в основном оседавшие на земле, потянулись в городские правительственные учреждения и лишенную опеки церковных орденов систему образования. Основной пункт притяжения составляла быстро растущая Варшава, которая только теперь начала действительно походить на столицу (с 40 тысяч жителей в первой половине XVIII века она выросла до 120 тысяч перед третьим разделом в 1795 году).

Новая педагогика польского Просвещения ( Oświecenie ) была связана прежде всего с деятельностью Комиссии национального образования (Эдукационной). Комиссия была создана в 1773 году на основе структур упраздненного ордена иезуитов и выполняла по сути функции первого в мире министерства просвещения. Как и несколькими десятилетиями позже в Пруссии, после шока Йены и Ауэрштедта, в просвещении поляки видели средство спасти страну от национальной катастрофы. В Польше была введена единая образовательная система от приходских до средних и высших школ на основе Краковского и Виленского университетов, которые стали центрами учебных округов. Изданы десятки школьных учебников для более чем 170 школ. В среднем в 1781–1790 годах здесь обучались около 17 тысяч учеников, причем более половины составляло городское сословие.

Как и у западных соседей, Просвещение, совпадающее в Польше с эпохой короля Станислава Понятовского, почти единогласно признается временем появления непосредственных предшественников интеллигенции: «просвещенного слоя» ( oświecone ), «людей пера» ( ludzi pióra ), занятых наряду с королевским двором и коронной администрацией при крупных дворах магнатов и епископских канцеляриях. Кроме чиновников расширяющейся государственной администрации и частных служащих при магнатских дворах к нему причисляют секуляризованное «академическое сословие» школьных учителей, а также образованное орденское и приходское духовенство. Последнему в Варшаве выпала еще более важная роль, чем у парижских аббатов-просветителей: примером могут служить каноник Гуго Коллонтай или его сподвижник, бывший монах ордена пиаристов Франтишек Ксаверий Дмоховский. В первом польском «Кто есть кто» интеллигенции, изданном – по-немецки – «Лексиконе ученых, ныне живущих в Польше» (1755), 149 из 191 упоминаемых лиц, или около 80% – духовного звания.

Уже появляются люди, живущие за счет печатного слова. При неразвитости рынка, как и в России, в основном переводами – например, тот же Дмоховский. Периодические издания, журнализм приносили постоянный доход лишь в исключительных случаях. Составился местный, пока малочисленный подвид «Руссо из сточных канав»: «премудрые писаки» (« mędrki piśmienne ») , « люди, живущие головой» (« ludzi z glowy żyjące »), « тощие литераторы» (« chudy literaty »).