Дарья Златопольская - Настоящее. Диалоги о силе, характере, надежде [litres]

То есть вы хотели бы сейчас в Херсоне играть в футбол во дворе?

Мне на самом деле очень нравилось в Херсоне. Там прошли самые счастливые годы в моей жизни, когда у меня была полная свобода, я играл во дворе с мальчишками, и я был довольно свободный. В школу сам ездил в шесть лет. Через парки ходил. Свобода у меня была. И, когда началась учеба в Киеве с девяти до двенадцати, мне с мамой пришлось жить в одной комнате. И кровати наши были вместе. А это важно – свое место иметь, когда ты растешь, когда ты становишься мужчиной. И когда у тебя своего места нет, это тяжело.

А какие у вас отношения с папой? Можно сказать, что он для вас выполняет роль наставника, человека, к которому вы прислушиваетесь?

Папу очень люблю, но чтобы так про жизнь разговаривать – у нас такого нет. Но отношения очень хорошие. Я от него очень многое взял. Он, например, очень честный. Если ему доллар лишний давали в обменнике, он его шел и возвращал. И его очень много обманывали в жизни – из-за того, что он честный и порядочный. И мама мне всегда говорила: «Вот смотри, и тебя тоже будут обманывать». Но я все равно запомнил это как что-то хорошее. У меня оба родителя очень честные люди, которые помогают другим. Мне с ними повезло.

Вы сейчас говорили про самое счастливое время – ваше детство в Херсоне, когда и папа тоже был с вами. Он ведь потом уехал работать, чтобы поддерживать ваше проживание в Киеве, как я понимаю. А в эти первые годы как раз у вас была такая счастливая полная семья. Мама, папа, вы.

Это самое главное. И к этой целостности я всегда стремлюсь. Это ощущение – то, к чему я всегда стремился. И возможно, я поэтому и на балет злился, что я не смог этим соединить семью. Но вот эта целостность – она самое, мне кажется, главное.

В Лондоне мне посчастливилось: меня на какое-то время приютила семья моего друга Джейда. И это потрясающе – когда все вместе садятся даже телевизор посмотреть или просто поговорить. Очень важно такое иметь.

То есть вы туда все-таки хотите вернуться?

Да, я, возможно, когда-нибудь все-таки семью соединю, даже если родители не будут вместе жить. Чтобы они хотя бы через улицу друг от друга жили. Все равно есть такая идея, мечта.

А где ваш папа сейчас живет?

В Херсоне.

И мама тоже?

Мама в Киеве.

А у них, простите за этот вопрос, есть другие семьи?

Нет.

Тогда действительно ничто не мешает попробовать их объединить!

Это моя мечта. Но документальный фильм [36] Речь о фильме «Танцовщик» режиссера Стивена Кантора, вышедшем в 2016 году. обо мне на самом деле помог чуть-чуть наладить отношения, они стали общаться.

Вы знаете, ваш папа в конце этого фильма говорит достаточно откровенную вещь. Вот мама говорит, что она ни о чем в жизни не жалеет, потому что вы в результате стали тем, кем вы стали. А папа жалеет, что выбрал ехать работать, чтобы поддерживать вашу учебу и карьеру, а не свою семью. Что семья дороже всего.

Да. Я же говорю, любовь, отношения, семья – это самое дорогое. А все остальное – это как будто немного надутое и надуманное.

Д. З.Вы сыграли Пера Гюнта [37] Премьера спектакля «Пер Гюнт» по пьесе Генрика Ибсена на сцене московского театра «Ленком» состоялась в 2011 году. в постановке Марка Анатольевича Захарова. Говоря об этом спектакле, он сказал, что ему хотелось исследовать, как человек ищет себя среди многих вариантов, как пытается понять, что он такое. И как во всех этих вариантах он растрачивает себя. А с чего для вас начинаются эти поиски?

А. Ш.С себя, мне кажется. С самого себя и надо начинать. Пер Гюнт может показаться и балагуром, и Буратино – кем угодно. Но этот человек имеет внутренний стержень. Его не смогли сломить ни психушка, ни другие обстоятельства. Он буквально дополз до конца, но он понял, ради чего, собственно говоря, жить.

Я, в отличие от Пера Гюнта, который понял это довольно поздно, понял это, когда женился и когда у нас родился первый сын Матвей. Тогда я осознал, ради чего живу. Я живу ради семьи. Потому что выше семьи, важнее семьи я не могу представить ничего на этой земле.

Ну не профессия же это, правильно? Я очень люблю ее, профессию. Я, может быть, даже умру за нее: я обожаю театр, я обожаю процесс в кино. Но сейчас я про другое. Я про семью.