Игорь Ротарь - Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Доминикана же окончательно освободилась от власти испанской короны лишь в 1865 году. Однако в новом независимом государстве белые сохранили ключевые посты.

Долгая совместная жизнь с испанцами слегка «европеизировала» доминиканских черных, и сегодня любой житель республики безошибочно отличает гаитянца от местного негра. В принципе, это различие видно и внимательному туристу.

Например, гаитянки, в отличие от доминиканок, по-прежнему, как это принято у африканских женщин, носят поклажу на голове. И, конечно же, больше всего связь гаитян с Африкой проявляется в их религии — вуду.

Она сформировалась в среде западноафриканских рабов на Гаити в результате смешения народных верований и элементов католицизма. Большинство же доминиканцев являются ревностными католиками и искренне считают, что их соседи по острову поклоняются дьяволу.

Мне удалось побывать на церемонии вуду. Могу засвидетельствовать, что с точки зрения христианина обряды этой религии выглядят действительно, мягко говоря, необычно.

На входе в молельный дом был расположен ларек со спиртным, поэтому молящиеся совмещали поклонение своим божествам с обильными алкогольными возлияниями. В храме гаитяне под звуки тамтамов плясали в экзальтации около священных столбов, не забывая передавать по кругу бутылку с ромом. Непрерывно курящий сигару жрец был одет в женское платье, носил на поясе мачете, а на голове — сомбреро.

Однако больше всего доминиканцев раздражает даже не необычность культуры гаитян, а то, что в поисках лучшей доли они массово мигрируют в Доминикану, где якобы занимаются в основном криминальной деятельностью. Увы, определенная доля истины в этих обвинениях есть, что подтвердит любой турист.

Примерно половина гаитян не умеют ни читать, ни писать (среди доминиканцев неграмотных лишь 13 %), официальную работу они могут найти только на плантациях сахарного тростника, где получают менее ста долларов в месяц.

Рабочие плантаций снимают лачуги и живут по десять человек в одной комнате. Когда проезжаешь мимо таких поселений, чувствуешь себя неуютно. Женщины, правда, могут устроиться чуть лучше — их берут за 50 долларов в месяц нянями, но при этом предоставляют бесплатный кров и еду.

Далеко не все гаитяне готовы довольствоваться столь малыми суммами. В курортных городах улицы просто кишат гаитянскими проститутками, которые буквально набрасываются на потенциальных клиентов. Свой нелегальный промысел есть и у гаитянских мужчин. Практически все мелкие торговцы наркотиками и сутенеры — выходцы с Гаити.

Все курортные гостиницы располагаются за массивными оградами, оснащены камерами наблюдения и круглосуточно охраняются вооруженной охраной. Совсем другая атмосфера в центральных горных районах страны, где иммигрантов из Гаити совсем немного.

Преступности здесь практически нет, а местные городки по чистоте и комфортности даже немного напоминают европейские. Отъехав немного от городка Харабакоа, мне даже показалось, будто я вернулся в скучную и поднадоевшую Америку: в уютных кафе молодые люди с ноутбуками вели увлеченную переписку в интернете, изредка прихлебывая крепчайший кофе эспрессо.

Оправдывая свои действия безопасностью, доминиканцы практически создают общество с элементами апартеида. В местных городах есть кварталы доминиканцев и иммигрантов. В курортной гостинице, где я жил, белый хозяин не пускал в ресторан отеля чернокожих. Правда, официально он объяснял это тем, что рестораном могут пользоваться лишь постояльцы, однако это правило не распространялось на туристов из Европы и США.

На курортах Египта я был трижды — и каждый раз с новой подругой. Все они пользовались у арабов просто бешеной популярностью. Особенно аборигенам нравилась одна из моих девушек: нехудая и фигуристая. Когда я с ней прогуливался по улицам, то все мужчины кричали мне вслед: «Lucky man!». Оставить эту женщину одну даже на минуту было небезопасно. Вот такие диалоги вели с ней уличные торговцы:

— Это твой муж?

— Boyfriend.

— Вы сегодня занимались сексом?

— Это слишком интимный вопрос.

Торговец разводит руками в благородном негодовании:

— Мы жe друзья! Чего ты стесняешься?!

A как-то я опрометчиво заявил в каком-то отеле, что собираюсь пойти поспать днем. Продавец улучил минутку, пока я отвернулся, и прошептал моей девушке: «Он же сейчас спать будет, приходи ко мне!»