Игорь Ротарь - Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Спустя четыре года Семеновку было не узнать, село восстановили почти полностью. О былой трагедии напоминала лишь полустертая надпись на автобусной остановке: «Нас пришли убивать», разрушенная психбольница с восстановленным немцами детским отделением и несколько заброшенных домов.

Увы, заслуги Киева в этих положительных переменах практически нет.

— Жилье восстанавливали международные организации, посольства зарубежных стран, религиозные организации, но не украинские власти. Нам также неизвестны случаи, когда людям была бы выплачена компенсация, — рассказывает мне сотрудник волонтерской организации, работающей с беженцами (официально — вынужденными переселенцами) Екатерина Ханева.

— Жившие в многоквартирных домах получили компенсацию за разрушенное жилье. В частном же секторе люди стали восстанавливать свои дома сами, и зачастую невозможно установить, что именно было разрушено, — отвечает на эту критику главный специалист пресс-центра администрации Славянска Дарья Кузьмина.

Но даже те, чье жилье вроде бы восстановлено, все равно недовольны:

— Да, нам помогли, но раньше у нас был огромный дом, а сейчас времянка.

— А ты, случайно, не чех? — наскакивает на меня не совсем трезвый мужичок в рваной телогрейке. — Чехи мне несколько шиферинок дали, а все основное сам. Хватило денег лишь на халупу с сортиром на улице!

Мой вопрос о предпочтениях на президентских выборах вызывает у большинства семеновцев глухое раздражение: «Да ни за кого. Никому не верим».

Людей из гуманитарной организации «Пролиска» (в переводе с украинского — подснежник) в Харькове в шутку называют «камикадзе». На собственных машинах, нередко под обстрелами, они добираются в наиболее опасные места в зоне конфликта. Раздают там продукты мирному населению, вывозят женщин с детьми.

— В мире очень многие думают, что война в Украине уже закончилась, но на самом деле это полная чушь! Бои идут постоянно, по-прежнему гибнут люди, — убеждает меня руководитель «Пролиски» Евгений Каплин. По его словам, непосредственно в зоне соприкосновения воюющих сторон проживает около миллиона человек.

— Там катастрофически не хватает медиков, огромные проблемы с доставкой гуманитарной помощи — люди нередко просто голодают. Поэтому неудивительно, что большинство обитателей прифронтовой зоны не слишком жалуют власти, — говорит Евгений.

Интересно также, что, по данным социологической службы Центра Разумкова, на любые компромиссы ради мира в Донбассе согласны только 16 процентов жителей Украины, а вот среди жителей «украинского» Донбасса таких в три раза больше — 46 процентов.

— Тихо! Не говорите громко, что вы российский журналист. Вон за соседним столом эсбэушник (сотрудник Службы безопасности Украины) сидит, — вполголоса предупреждал меня зимой 2015-го бармен Влад в кафе города Славянска.

Предостережения оказались не напрасными. В мэрии ко мне подошли двое людей в форме: «Здравствуйте, мы из СБУ, давайте посмотрим, что вы за журналист». Протягиваю незнакомцам свою аккредитацию, выданную мне в пресс-центре АТО. Забавно, что по-английски слово «журналист» в этом вроде бы солидном документе было написано так: «zhurnalist».

Однако этой «ксивы» оказывается недостаточно: сотрудники СБУ долго и придирчиво изучают мой российский паспорт. Объясняю, что постоянно живу в США и прибыл на Украину из этого государства. Тогда эсбэушники становятся более приветливыми, но отпускают меня с миром, только переписав номер моего мобильного телефона.

Понятно, что в такой атмосфере было сложно рассчитывать на полную откровенность обывателей: они прямо говорили, что за высказывания в поддержку сепаратистов у них могут быть «крупные неприятности».

Увы, спустя четыре года атмосфера страха, нервозности и подозрительности не исчезла. Я мило беседовал о жизни с сотрудницей отдела регистрации недвижимости администрации Славянска, но как только я спросил женщину о ее политических взглядах, ее лицо стало каменным: «Я не говорю и не пишу о политике, так как работаю в государственных структурах, одно «неверное» слово — и меня уволят тут же».

СБУ до сих пор выявляет граждан, сотрудничавших с ополченцами во время войны. Причем тюремный срок можно получить не только за участие в боевых действиях, но даже за работу кухаркой у ополченцев. Такую политику силовых структур трудно назвать разумной. Ведь Киев по-прежнему хочет вернуть себе контролируемую сепаратистами часть Донбасса, а там при таком подходе придется арестовать сотни тысяч.