Игорь Ротарь - Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Пикантность ситуации усиливалась тем, что кассета с интервью была в Японии у Ютаки (к счастью, господин Затулин этого не знал). До приезда в Москву (естественно, с кассетой!) Ютаки я уклонялся от открытых прений с российским политиком, зато после приезда японского политолога отыгрался по полной. Под именем Ютаки Акино (мой друг, естественно, не возражал, хотя и с трудом понимал текст написанного) я разразился статьей в «Независимой газете», где японский профессор удивлялся способностям российских депутатов выкручиваться и отказываться от своих слов.

Через несколько лет наших путешествий Ютака организовал мне поездку в Токио на конференцию по проблемам Средней Азии в МИДе Японии. Я решил привезти другу оригинальный подарок и взял с собой солдатскую каску, которую нашел в Грозном.

Профессор был в восторге от подарка и показывал мне Токио, водрузив каску на голову. В конце прогулки мы зашли в синтоистский храм, где полагалось загадывать желание. Мой друг загадал, чтобы в следующем году у него было «десять трудностей и восемь несчастий».

— Я сильный человек и должен пройти большие испытания, — пояснил свой поступок Ютака.

Увы, боги вняли просьбе необычного японца. На следующий год он устроился работать в миссию ООН в Таджикистане и был убит боевиками в горах республики.

В японской прессе Ютаку окрестили «последним самураем».

Во время первой чеченской войны я в качестве «гида-проводника» (сейчас это называют очень русским словом «фиксер») работал в Чечне с московским собкором южнокорейской газеты Джуном (фамилию не помню).

Хотя Джун мне заплатил за поездку (и неплохо), он считал меня после такого «страшного приключения» близким другом и обещал мне организовать халявный тур по Южной Корее. Я, если честно, не особо ему поверил, так как подобные обещания иностранцы давали мне довольно часто, а выполняли редко.

Но для начала несколько слов о Джуне. В 80-е годы прошлого столетия он был студенческим активистом коммунистического движения по кличке «товарищ Заря». Товарищ Заря был руководителем коммунистической подпольной ячейки и даже принимал экзамен по учебнику «История КПСС» на японском языке, привезенному контрабандой из Токио. Жизнь студента была очень бурной — стычки (по сути — бои) с полицией происходили ежемесячно. В одной из таких потасовок Джуну выбили глаз.

Увы, все хорошее кончается. Джун был арестован и приговорен к тюремному заключению. В тюрьме ему в качестве воспитательной меры давали читать Солженицына.

Но, к счастью Джуна, его дед был классиком корейской литературы, и то, что внук такого знаменитого человека томится в тюрьме как политический заключенный, создавало для Кореи не слишком хороший имидж. Решение было найдено: Джуна решили воспитывать от противного и отправили для ознакомления в СССР.

Попал он туда уже в перестроечные годы, и, может, именно поэтому «прозрение» произошло очень быстро. Пустые полки магазинов, вороватые партийные боссы, проститутки (и это «в стране победившего социализма!») — нет, такой «коммунизм» бывшему подпольщику явно не понравился.

Когда мы познакомились, Джун уже превратился в процветающего буржуазного журналиста и любил повторять вариант известной поговорки: «Если ты коммунист в двадцать лет — то у тебя есть сердце, а если ты коммунист в тридцать, то у тебя нет головы».

Хотя у Джуна и была голова, сердце у него было по-прежнему добрым. Мы довольно часто с ним сидели в клубах-караоке. Причем, несмотря на мои протесты (как русский человек я этого совершенно не понимал), Джун обязательно брал девушек, работающих на консумации. Программа была всегда одна: дородные украинки открывали нам спиртные напитки, а Джун под караоке пел песню «Русский солдат Алеша».

В заключение начинался рассказ девушкам о нашей чеченской поездке, Джуник называл меня близким другом и клялся, что скоро я поеду в Южную Корею.

— Опять напился, — уныло думал я.

Но как-то я был в командировке в Африке и оттуда позвонил жене.

— Тут Джуник рвет и мечет. Какая-то южнокорейская фирма делает турне для журналистов. Уже давно должны были уехать, но не едут — ждут, когда ты вернешься.

Оказалось, что фирма GoldStar поменяла название на LG и для закрепления своих позиций на русском рынке решила организовать поезду журналистов в Южную Корею.

За консультацией — кого из журналистов послать — обратились к Джуну. Он составил список: «Известия» — журналист на усмотрение редакции, «Коммерсантъ» — журналист на усмотрение редакции, «АиФ» — журналист на усмотрение редакции, «Независимая газета» — только Игорь Ротарь!