Егений Рябцев - Чеченские лабиринты. Устами журналистов. Книга 1

— За какие? — поддержал Москаленко. — За взятки!

Семен Игнатьевич завелся и не отреагировал на поддержку.

— Сынка-недоумка зафугасил учиться в Оксфорде. Поигрывает себе в гольф и теннис, а жена упражняется в американской аэробике! То-то…

— А знаешь, кто на митинговщине у «демократов» пел за упокой коммунистам и советскому строю!

— Как надуху?

— А чего скрывать? Прими за минуту слабости. А теперь слушай. Четыре примера. Володьку Сидорова, зама прокурора, за взятки поперли на бюро райкома из партии. Так он, как нитка в угольное ушко, пробился в Думу, верховодит в комиссии по законности и правопорядку. Чуешь, каким криминалом завоняла власть? Пашка Озеров отсидел в тюряге за воровство, в казаки подался, надел погоны, нацепил шашку на бок, создал фирму с корешами — «зеками», покупал и продавал медь, теперь в «Белом доме» заседает. Проблемы казачества решает. А Лёнька Виноградов? Картежник и ресторанный драчун, нигде толком не пахал, в вытрезвителях не раз принимал холодный душ. Высшее достижение у него — зав. складом в тресте столовых. За мордобой из партии выперли. Нынче он — помощник губернатора по коммерческой торговле. Кого еще назвать? А о Косте Трегубове не слыхал? Энтого знает весь блатной мир. В «Интуристе» фарцевал, сутенерствовал… Теперь его величают по отчеству «Калиныч», жирует в Госкомимуществе.

Разъяренная речь Москаленко громыхала ударами топора.

— Мужики! — откуда-то, словно из-под земли, вырос чернявый, с колечками, кудрявый, точно барашек, парень в сиреневой майке с надписью «битлз», совсем сосунок, лет эдак двадцати. — А вы — б-а-а-бы… Хотите назад, к любимым коммунистам?

— Ты чего в разговор встреваешь? Отвали! — отмахнулся от него Москаленко, — Проваливай, проваливай.

— Совки несчастные… — Лицо парня налилось краской. — Кумира откопали, Жириновского! За русских горло дерет! Чем хуже него наш — Явлинский или Боровой? Кто кого на лопатки положит?! Крылова зубрили в школе: «Мартышка к старости слаба глазами стала»?! Ослепли — при болыпеви-стской заразе.

Парень таращился на стариканов.

— Аксакалы! Не задушите свободушку, вольницу разудалую… И на секс табу не наложите, запрет, руки у вас коротки…

— Молодой человек! — пытался урезонить вклинившегося в их беседу Семен Игнатьевич. — Мы вас приглашали? Идите своей дорогой!

А тот — или был немного не в себе, или навеселе:

— Вам, антисемитам, подыхать от желудочного патриотизма… Не колбасой единой жив курилка… Не прохля-ет у нацистов дохлый лозунг: «Бей жидов, спасай Россию!». Будьте здоровы, люмпены, быдлы! Эх, сталинские коммунистические выродки, покедова! Не заткнете рот нам, как Чемберлен в Лиге Наций!

— Минуточку! — опешил Москаленко. — А мы-то причем? Стой, малец!.. Сморозил глупость, япона-мать! У Явлинского — ума палата! И не важно, кто мы — по национальности!

Парень растаял, как приведение.

— Слава богу, что он нас русскими шовинистами не обозвал. Такому плюнь в глаза, а он — божья роса! Ну, как с этим нуворишем соседствовать? Ты вот трясешься в занюханном автобусе на сельмашевские сады? — обиженно спросил Иван Михайлович, и, не дожидаясь ответа, по-своему растолковал современный «бедлам». — А они пузо отрастили на дармовых харчах, саранчой поползли на экзотику. Подавай им острова Канарские, Багамские. Нашим же деткам-лопухам щи-борщи хлебать, а им заморские колледжи… Возведем страну Митрофанушек и продавцов сникерса?

— Откуда возьмутся Ломоносовы? Ценят нас не по уму, а по кошельку, — учтиво разъяснил Лозовский. — Наивная вы душа… Разве трудно понять, почему наука бобылиная, одинокая… Пирог «учености» подъедают неучи и нахалы. На кой ляд образование буржуины будут давать бедноте! Западный чужой ум, их идеи… Чужеземцы лезут повелевать, унюхали сырье, просторы вселенские… Россию сковырнуть хотят в пятьдесят первый штат Америки. А этому парню я не успел вымолвить, что у меня невестка — «золотой человек», еврейка, а внуки — прелесть, два малыша. И я их люблю!.. Живем дружно…

Свернули в переулок.

Мартовское солнце светило. Но мерзлота еще держалась, под ногами шуршали кусочки стылой грязи, потрескивал ледок.

— Может, я кого-то не так костылял? — спросил Москаленко, в сердцах отшвыривая ногой комок мерзлой земли. — Вон, мировой авторитет, хирург Святослав Федоров, и тот раскусил соплеменников-господ: «Демократией» не пахло, «крепостной» строй наяву. «Чинуши» государственной собственностью обожрались, разъели державу… А мы кто есть? Простолюдины-рабы… Отечеству же каюк…