Джаред Тейлор - Лицом к лицу с расой

Поскольку методов наказания не так много, заключённые в местах усиленного режима добиваются особых льгот от системы, фактически вставшей на путь задабривания негров. «Проблематичным» заключённым потихоньку разрешают игнорировать правила, запрещающие ношение бороды и длинных волос, или правила об обязательном ношении одежды в игровых комнатах. Из-за того, что надзирателям хочется меньше проблем, заключённые с дурной репутацией получают больше пищи, чем те, которые стараются не нарушать правил. По той же причине надзиратели реже обыскивают бараки нарушителей дисциплины. А, в это же время белые, проживающие в бараках не имеют права повесить на стенку фотографию кинозвезды, потому что она может оскорбить женщину-надсмотрщицу.

Каково это — жить бок о бок с неграми из самого дна общества? Постоянный шум — одно из самых ужасных испытаний. Чёрные беспрестанно кричат друг на друга, стучат по предметам, создают гвалт. В игровых комнатах, например, часто происходит сущее столпотворения. Чёрные собираются вокруг столов для игры в домино и вопят что есть мочи друг на друга, а игроки в это время стукают доминошными камнями со всей силы по столу. Это сочетание криков и стуков длится долгие часы: «Давай, ниггер!», трах! «У тебя ничего не выйдет, черномазый!», трах! «Дай пять, ниггер!», трах! Грохот и непрерывный крик негров настолько досаждают, что многие белые и латиноамериканцы (впрочем, и некоторые негры) носят беруши круглые сутки.

Поскольку чёрные, когда их много, агрессивней белых или латиноамериканцев, они обычно получают преимущество в занятии тренажёров и в выборе телевизионных программ. В каждой игровой комнате с более, чем одним телевизором, один постоянно вещает спортивные программы. Это им очень нравится. Из-за того, что чёрные устраивали бунты потому, что они не могли смотреть то, что хотели, им, фактически, раздали собственные телевизоры.

Каждый раз, когда по телевизору передаётся важное спортивное событие, группы негров устраивают оглушительный шум, вопя в сторону телевизора. Шум стоит настолько ужасный, что болят уши. Находиться в комнате совершенно невозможно, вопли разносятся по всему зданию. Весной 1994 года в течение почти двух недель телевизоры, настроенные на спортивные каналы, передавали баскетбольные плей-оффы до часу ночи, семь дней в неделю. Благодаря политике задабривания чёрных, заключённые орали на телевизор до поздней ночи, лишая других возможности спать.

Раньше, до того, как либералы-судьи переписали тюремные правила, заключённым не разрешалось разговаривать в столовых. Теперь там нужно запретить говорить громко, но вряд ли этот запрет не будет проигнорирован. Чёрные группами кричат друг другу через всю столовую, точно так же, как они кричат в тюремных корпусах и бараках. Время приёма пищи — постоянный гвалт, и в этом сыр-боре многие заключённые проскальзывают в очередь за едой по несколько раз. Большинство надзирателей стараются не замечать уловки заключённых, особенно, если это чёрные; другие чёрные немедленно встанут на его сторону и немедленно вспыхнет бунт. Таким образом, до половины чёрных за каждое посещение столовой питается дважды.

Так как расовая интеграция является официальной политикой тюрьмы, то белому заключенному сложно заполучить себе белого соседа по камере. За эти годы у меня было четверо чёрных, трое латиноамериканцев и трое белых сокамерника. Даже если негр или латинос-сокамерник хорошего поведения, в этой неестественной интеграции всегда есть напряжённость. Обычно чёрные ведут себя вызывающе и это самые ужасные сокамерники. Единственный для белого способ заполучить себе в камеру белого сокамерника это серьёзно покалечить негра по расовым мотивам, — но такая стратегия белому дорого обходится.

У чёрных и латиноамериканцев расовая приверженность выражена намного сильнее, чем у белых. Даже если белых больше, они пассивны в расовом отношении и почти без реакции сносят расовые оскорбления. Я не позволяю чёрным оскорблять меня, но, если бы я дрался каждый раз, когда меня кто-то назвал «белым мальчиком», то я бы никогда не выходил из карцера. Как правило, белые численно значительно уступают другим, и вставать за расу равноценно самоубийству. Однако, у некоторых белых действительно появляется расовое сознание, и они начинают заступаться за своих.

Для латиноамериканцев в расовом сознании есть дополнительный признак, — друг с другом они обычно говорят на испанском. В былые времена они были обязаны говорить на английском, но теперь испанский язык — их гражданское право. Но, тем не менее, белые и латиносы имеют много общего, особенно, в темпераменте и нраве. Латиноамериканцы, наверное, немного эмоциональней белых, но чёрные очень эмоциональны и агрессивны. Белые и латиноамериканцы разделяют антипатию к черным и обычно кооперируют, если сталкиваются с чёрной угрозой. Лишь немногие заключённые, относящиеся к разным расам, заводят тесную дружбу. Большинство заключённых предпочитает старую систему расовой сегрегации.