Джаред Тейлор - Лицом к лицу с расой

Соединённые Штаты переживают трагедию огромного масштаба. То, что когда-то было, и могло бы по сей день быть сияющим форпостом Западной Цивилизации, превратилось в убежище для несовместимых и конкурирующих между собой рас и культур, включая самые примитивные. У нас всё ещё остаются некоторые гражданские свободы и развитая экономика, но надолго ли этого хватит?

История учит нас, что цивилизацию могут поддерживать и развивать только биологические наследники тех, кто её создал. Заменяя европейский расовый фонд, лежащий в основании цивилизации, месивом из афроазиатов и метисов, мы играем с огнём, ставя на кон собственное будущее. Перспективы страны приводят в ужас любого американца, воспитанного до 1960-х годов прошлого столетия.

Эта книга — живое свидетельство того процесса, который уже происходит в Америке. Если сейчас ничего не предпринять, то на её страницах можно разглядеть то, во что превратится наша страна в недалёком будущем.

Джаред Тэйлор

Оукленд, Вирджиния

4 августа 2014 года.

Я выросла в белом пригороде, населённом семьями среднего класса. Образование моё, от начальной школы до колледжа, также прошло исключительно среди белых детей из семей средних слоёв общества. Как и многие другие, я была воспитана в духе того, что «все созданы равными» и что людей следует судить не по цвету их кожи, а по качествам характера. Мне с детства внушалась слепая вера в «расовый дальтонизм» и в достоинства многообразия.

Моя мать медработник, а отец работал в Управлении городского транспорта Нью-Йорка. Оба — убеждённые демократы, люди, проработавшие всю жизнь, и на изучение культуры и политики времени особо не имевшие. Всё, что они рассказывали мне о политике, было то, что Демократическая партия была за рабочих, а республиканцы за богатых. Мать меня учила никогда никого не судить, и относиться ко всем одинаково по-доброму, особенно к тем, кому повезло меньше, чем мне. Она говорила мне, что дискриминация — это плохо, и что ко всем людям нужно относиться одинаково.

Я имею степень бакалавра социологии. Я помню, что все мои преподаватели были белыми и очень либеральными. Серьёзные рассуждения о расе я впервые услышала вколледже. В них до нас постоянно доносились две основные идеи — расовое многообразие жизненно необходимо, и белые виноваты перед чёрными. Все мои сокурсники получили воспитание в том же духе, что и я, и потому наши юные мозги были свежатиной, которой лакомились наши преподаватели. Из колледжа я вышла законченным расовым либералом.

Поэтому, как многие другие белые девушки из среднего класса пригорода Нью-Йорка, я решила служить отверженным и угнетённым. Я знала, что достойно жить на свою зарплату никогда не смогу, но эта жертва будет стоить того удовлетворения и морального превосходства, которое я буду испытывать над своими друзьями-бизнесменами. Подобно городской Джейн Гудолл, я отправлюсь в джунгли гетто и буду защищать благородные души от привилегий и высокомерия злых белых. Я искренне считала, что возмещу ущерб, причинённый ужасными поступками моих предков.

Первой работой, которую я, став взрослой, получила, была в дневном центре приюта для жертв домашнего насилия на Стэйтен-Айленде, в Нью-Йорке. Этот центр входил в сеть организаций, управляемую крупным благотворительным фондом «Сэйф Хорайзон».

Там у меня произошла первая реальная встреча с чёрными и латиноамериканцами. Моими руководителями были чёрные и латиноамериканцы. Женщины, поступавшие в центр, были чёрные и латиноамериканки (белые женщины туда никогда не поступали). Я же была одной из немногих белых во всём районе. Я чувствовала, что должна дать понять этим женщинам и их детям, что белые люди им не враги. Я считала, что, если у меня получится убедить их смотреть на меня как на доброго человека, а не как на «белую», то я смогу помочь им воспринимать весь мир позитивнее. Я была убеждена, что во мне не было ничего такого, чего можно было бы опасаться, а моё великодушие будет, конечно же, всеми замечено и оценено по достоинству.

Попадавшим туда женщинам не нужно было доказывать, что они подверглись насилию; от них просто требовалось предоставить рапорт из полиции, в котором было их заявление о том, что они подверглись насилию. Позднее, беседуя с матерями, я выяснила, что всё, что им нужно сделать, чтобы попасть в приют, это зайти в участок и заявить, что на них напали. До того, как я попала на эту работу, я бы никогда представить себе не могла, что можно лгать о том, что на тебя совершено нападение.