Александр Куланов - Т@йва - Диалоги о Японии

Справедливости ради стоит заметить, что многие из этих «славных ребят» на почве нерастраченной любви к Японии потеряли не только разум, но и совесть, что, собственно, и мешает автору относиться к ним с состраданием и любовью. Они умудряются проникнуть на самые закрытые японские мероприятия, включая приёмы в дипломатических миссиях, и всё испортить, смолотив фуршет до прихода гостей, а дождавшись их, громко потребовать защитить права евреев в префектуре Фукусима, а также немедленно отправить себя в Японию. Кстати, одна из главных для меня загадок японского характера заключается как раз в том, что некоторых действительно отправляют.

Однако, интересно другое. Несмотря на всю условность деления на категории, всё же осмелюсь утверждать, что в первую категорию, то есть в число так называемых «японофилов», чаще всего попадают люди, сталкивающиеся с Японией редко, от случая к случаю, не жившие там долго и имеющие лишь краткосрочные контакты с японцами. Для многих из них (хотя и не для всех) любовь к Японии хороша именно тем, что, выражаясь словами одного из героев интервью, это «любовь издалека».

В таком взгляде при его кажущейся непрактичности есть своя особая прелесть и даже полезность: представители российской элиты, более озабоченные всё-таки иными – неяпонскими проблемами, могут (если захотят) с помощью этой страны разглядеть неровности и ухабы родной России. Я вижу в этом важный и логичный процесс взаимного обогащения культур, благоприятно воздействующий на обе стороны. Зачитывались ведь когда-то японцы Толстым, Достоевским, Чеховым. Почему бы нам сегодня не обратиться к культуре Японии? Она непонятна и чужда нам – слышу я возражения. Но всякая (в том числе и родная) культура чужда и непонятна до тех пор, пока мы не попытаемся её понять, разобраться в ней, почувствовать её. Те персонажи, чьи мнения приведены в этой книге, уже делают это и тем самым вносят вклад в русскую культуру.

«Мы великий народ и у нас есть своя великая культура, зачем нам ещё что-то?» – снова возражают мои противники. Бесспорно, мы – великий народ, но, уверяю вас, японцы (как и китайцы, корейцы, далее – смотри карту мира) также глубоко и твёрдо убеждены в собственном величии и величии своей культуры, и спорить о том, кто из нас более велик, всё равно, что уподобляться детям, рассказывающим друг другу о том, чей папа лучше. Важно, что культура не может оставаться в замороженном состоянии, она должна впитывать в себя лучшее из того, что есть в мире, иначе говоря, культура – вещь синтетическая и замирая в своём развитии, оставаясь в прошлом, она становится лишь объектом археологии.

Замечу, что к «японофобам» нередко относятся не только некоторые бывшие корреспонденты советских газет, но и многие профессиональные японисты. Особенно заметна эта тенденция среди российской молодёжи, жившей или живущей в Японии подолгу. Строго говоря, этот принцип: разделения людей на «любящих издалека» и «не любящих в упор» далеко не нов и хорошо известен страноведам. Они знают, что в познании любой страны человек проходит три основные стадии: любовь, неприятие, объективный взгляд. Достичь третьего этапа удаётся далеко не всем и не сразу. Столкновение же столь неоднозначных и мощных культур, как русская и японская, неизбежно влечёт сильный культурный шок.

Если для упёртых япономанов он заканчивается уверованием в незыблемую вековую формулу: все японцы – самураи, и умеют складывать оригами (варианты: гейши, бесстыдно торгующие собственным телом, трудоголики, поющие на работе гимны, и так далее по списку), после чего всё встаёт на свои места, то для многих всё оказывается гораздо сложнее. Возможно, тут сказываются издержки получения образования у педагогов, редко видевших в условиях советского государства страну своего предмета, представлявших её себе почти несбыточной мечтою и неосознанно передававших это отношение студентам.

Так или иначе, но те, кто разочаровался, сняв с японцев перманентную маску приветливых работяг, кто неправильно выбрал сферу применения своего таланта, кому элементарно не повезло, наконец, кто просто по-житейски, как муж с женой в советской ячейке общества, не сошёлся характером с японцами – те нередко пополняют ряды второй категории. Обилие молодёжи среди этих людей объясняется ещё и тем, что именно молодому поколению совершенно внезапно открылись недоступные в советские времена возможности, и на их плечи легли незнакомые доселе проблемы.