Андрей Амальрик - Норманны и Киевская Русь

Имя Русь, которое передавалось в славянской среде с севера на юг как имя норманнской дружины и, кроме того, было принесено в Киев самими норманнами «каганата», прижилось там, так что в X веке уже норманны из Скандинавии начинают прозываться Русью, попадая в Киев, и наконец стало именем Русского государства и народа [129]. Тому, что имя правящей верхушки перешло в географическое и этническое имя, способствовало давнее бытование на юге корня «рос», слившегося с корнем «рус», что отразилось в словах «Россия» и «русский» [130].

Обоснование норманнов в Киеве было ознаменовано новым крупным походом на Византию в 860 году [131]. Летописец, заимствовавший сведения об этом походе из продолжателя Амартола, приписал {стр. 25}его Аскольду и Диру, князьям, сохранившимся в народной памяти. Насколько он был прав, мы посмотрим дальше. После этого похода, как и после Амастридского набега, вновь в Византии возникает интерес к Руси и «льстивые греки» ищут способа как-то прибрать к рукам грозную северную силу, подчинить ее своему влиянию или хотя бы нейтрализовать. Обычным средством для этого служило распространение христианства. По-видимому, Византия предприняла здесь энергичные попытки. Об этом можно судить, например, из окружного послания к восточным церквам патриарха Фотия (867), где он говорит о русских, что «они переменили эллинскую и безбожную веру, в которой прежде всего содержались, на чистое христианское учение, вошедши в число преданных нам и друзей, хотя незадолго перед тем грабили нас и обнаруживали необузданную дерзость. И в них возгорелась такая жажда веры и ревность, что они приняли пастыря и с великим тщанием исполняют христианские обряды». Константин Багрянородный в биографии своего деда Василия Македонянина тоже сообщает о крещении Руси, приводя знаменитый эпизод с несгоревшим Евангелием, попавший затем в Никоновскую летопись под 876 годом [132]. Не совсем понятно, когда же произошло «крещение Руси» и посылка епископа – при императоре Михаиле и патриархе Фотии или при Василии и Игнатии, однако в самой попытке христианизации нет оснований сомневаться. Христианство приняла, возможно, какая-то часть руси, но в целом миссия успеха не имела [133].

Интересно то, что после каждого крупного набега Византия ищет установления с нападающими таких отношений, которые гарантировали бы ее безопасность. Так, после нападения на Амастриду, как мы предположили, посольство греков к хазарам установило связь с «Русским каганатом»; после нападения на Константинополь в 860 году была предпринята попытка христианизации Руси, скорее всего Руси Киевской; походы Олега и Игоря закончились договорами, инициатива которых, как я думаю, исходила от греков; в самой общей форме можно сказать, что походы Святослава в Болгарию, спровоцированные самими греками, способствовали интересу Византии к Руси и принятию – на этот раз уже окончательному – христианства при Владимире.

Теперь мы подошли непосредственно ко времени, с которого начинаются известия Повести временных лет.

Уже давно обратили внимание на искусственность построения Рюрик – Олег – Игорь. Во-первых, считая Игоря сыном Рюрика, летописцы колеблются в отношении Олега: то они делают его воеводой при {стр. 26}взрослом Игоре (Начальный свод), то князем, правящим в его малолетство и опекающим его, вплоть до того, что Олег выбирает Игорю жену (Повесть временных лет). Во-вторых, между Рюриком и Игорем получается большой хронологический разрыв: Рюрик по Повести умирает в 879 году, а Игорь в 945, причем оба рождают единственных сыновей перед самой смертью, Игорь в возрасте 60 с лишним лет от жены старше 50 после сорокалетней брачной жизни [134]. В Начальном своде еще большее несоответствие: о женитьбе Игоря и рождении Святослава сообщается до похода 920 года, а в 946 году Святослав еще «велми детеск». При этом летописцу нечем заполнить время от договора Олега до похода Игоря. В Начальном своде просто идет ряд пустых лет (923–944), перебитых двумя упоминаниями о Свенельде, а в Повести временных лет некоторые годы с 913 по 941 заняты событиями, явно составленными по образцу почерпнутых у продолжателя Амартола известий: «В лето 6421. Поча княжити Игорь по Олзе. В се же время поча царствовати Константин, сынъ Леонтовъ…» «В лето 6422. Иде Игорь на деревляны… [135]В то же лето прииде Семионъ Болгаръски на Царьград…» «В лето 6423. Приидоша печенези первое на Рускую землю и сотворише мир с Игорем… [136]В си же времена прииде Семион пленяа Фракию, греки же послаша по поченеги…» «В лето 6428. Поставлен царь Роман в Грекохъ [137]. А Игорь воеваше на печенеги». Под 6437 и 6422 исключительно византийские известия и, наконец, под 6449 годом сообщение о походе Игоря [138].