Александр Севастьянов - Итоги XX века для России

Вторая модификация глобализма (реальная) идет от обратного — и вместе с тем от реальной жизни. Она полагает невозможным и ненужным создание какого-либо мирового правительства, ибо констатирует: вовсе не создание «единого мирового сообщества» (раздираемого, как и прежде, противоречиями), а напротив — умножение национальных государств стало ведущей тенденцией нашего времени . В начале ХХ века таких государств было немногим более 50, сейчас — свыше 200. Трудно представить себе более ярко выраженную и более самоочевидную тенденцию. Глобализм же, собственно, состоит в данном случае в наблюдении: извечная борьба народов и рас (как неких монад — субъектов мировой истории) за существование и за мировое господство впервые переросла в ХХ веке рамки регионов и континентов и приобрела подлинно глобальный характер . Чему способствовало, в первую очередь, создание всемирных информационной и финансовой систем.

Сегодня любая война меняет расклад сил на планете и, задевая интересы всех участников процесса, строго говоря, является мировой. Это привело к строительству политических блоков в масштабах всего мира как перманентному процессу.

3. СКАЗАННОЕ выше со всей остротой ставят для каждого народа (и для русских также) проблему собственной идентичности. Кто мы? С кем мы? За кого мы? Кто за нас?

Русским весьма свойственна амбивалентная комплиментарность (обращенная на всех равно доброжелательность и отзывчивость), часто выражающаяся в рекордно высокой ассимилятивности. Мы способны ужиться и сжиться со всеми. Это не значит, увы, что все способны сжиться с нами, отчего наша история, особенно минувшего столетия, преисполнена горьким разочарованием. Анализ показывает, что основная причина тому — кризис идентичности русского народа.

История не дает серьезных, глубоких оснований русским идентифицировать себя как европейцев. Мы сильно отличаемся от большинства европейских народов своим историческим прошлым, национальным характером, отношением к миру и человеку, типом реакций, моделью поведения, шкалой ценностей и т. д. Определенная унификация, нивелировка в эпоху глобализации, конечно, неизбежна, но неизбежен и периферийный характер этого процесса, не затрагивающий ядра нации. Русским присуще свойственно стремление причислять себя к европейцам, но в этом мало как чести, так и истины.

Европейцы понимают эту суть вещей гораздо лучше нас, отторгая русских и не желая от них ничего, кроме корысти, на всем протяжении истории. Проверенный веками факт: если даже мы выступаем за Европу, она, тем не менее, никогда не выступает за нас, никогда не ценит наших жертв, не спешит нам на помощь. Мы для нее — разменная монета в лучшем случае. Как ни печально, но это касается даже славян — к примеру, поляков, спасенных нами от татар и (дважды) от немцев, но ведущих с нами войны с Х века, или болгар, за освобождение которых мы пролили моря русской крови, но которые воевали против нас и в Первую, во Вторую мировые войны.

Во многом то же можно сказать и в отношении Востока и Юга нашей планеты. Несмотря на то, что вектор русского цивилизационного развития (соответственно — военной и колониальной экспансии) в IX–XVII был отчетливо направлен именно в южном и восточном направлениях, мы, тем не менее, не стали людьми ни Юга, ни Востока. Хотя отношения с Востоком у нас всегда были более паритетными, взаимно уважительными, чем с Западом, да и шкалы ценностей у нас ближе, даже несмотря на религиозный водораздел.

Решающим и не оставляющим сомнений экспериментом в поиске собственной идентичности для нас, русских, были опыты имперского существования. Двойной — с небольшим историческим промежутком — распад империй, в центре которых стоял русский этнос (1917 и 1991 гг.), ясно показал: нас при первой же возможности отторгает с большей или меньшей силой как Запад, так и Восток, и Юг. Наши попытки «тянуться с нежностью бессмысленно к чужому» не увенчались успехом, были отвергнуты с насмешкой и негодованием. Это более чем очевидно.

Это должно быть осознано до конца.

Отсюда — ясный императив для русских:

— оставаться самими собой (метафизическое содержание этой рекомендации для политика-практика в свете предыдущих констатаций не имеет никакого значения; главное — не поддаваться на обманы европоцентризма и не навязывать себя ни в западную, ни в восточную, ни в какую другую цивилизацию);