Евдокия Шереметьева - Здесь люди. Дневник

Мы почему-то ожидаем от людей геройства там, где сами не способны его совершить. Геройство часто состоит не в разовом акте, а в каждодневной рутине, где главное – не потерять человеческое лицо.

Осенью мы познакомились с одной интересной семьёй из Первомайска.

«Ты настоящий»

27 октября 2015 года

Дневник

Нуждающиеся бывают разные.

Бывают наглые, которым все должны.

Бывают размазывающие напоказ слёзы. Некоторые в этом вопросе стали профи. Была одна такая в бомбоубежище Первомайска. Когда давно бомбить прекратили, всё сидела и сидела в ожидании телевизионщиков и мешков еды в сыром подвале. Жила в нём, хотя её дом не пострадал.

Эту даму видела каждый приезд – и каждый раз одна и та же шарманка. «Родненькие, спасители!» Поклоны, нытьё – отработанные ходы раз за разом. Почти во всех репортажах и съёмках всех телеканалов и газет про Первомайск она звезда. Что надо – скажет, где надо – поплачет.

А есть другие.

Миграция внутри самого Донбасса сейчас обычное явление. При массированных обстрелах, как то: в Дебальцеве, Углегорске, Чернухине, Первомайске и др. – люди массово бегут кто куда. Если есть к кому уехать в Россию или Украину – едут. Но чаще всего деваться некуда. И едут в ближайшие города. Да, едут и знают, что может снаряд настичь и там. Часто, если дом свой уцелел, просто возвращаются.

Артём со своей семьёй переселился из Донецка. Его сыну Вове всего два месяца. Артём с пасынком 11 лет и женой бежали зимой из ДНР. Оставшись без дома, без документов, без всего – спасали свою жизнь.

Волею судеб попали в осадный Первомайск.

Там им дали жильё.

Артём – молодой суховатый парень.

Очень скромный и улыбчивый. Явно не ожидал помощи. Жена не стала ничего просить. Про то, что они живут без пособий и всего остального, я узнала лишь, когда вышла из квартиры. Ведь у ребят нет документов, поэтому и получать выплаты на ребёнка пока не могут.

Первое, что спросила у него Оля Ищенко:

– Что-нибудь делаешь?

– Электриком ещё с зимы работаю. В школе.

Оля поджала губы:

– Молодец.

Поясню. Куда бы мы ни приехали, часто слышим, что работы нет, ничего нет, денег нет.

Это всё правда. И вот ещё одна правда.

Артём с беременной женой попали в Первомайск. Добрые люди, по согласованию с хозяевами, дали им ключи от квартиры. Таких историй много – когда люди уехали, оставив ключи соседям. И эти дома и квартиры иногда занимают переселенцы, оставшиеся без дома.

Артём пошёл на работу.

Пошёл ещё зимой. Когда вовсю Первомайск обстреливали.

Первые зарплаты пошли лишь летом.

И он работал. Бесплатно.

Сколько раз слышала нападки на Олю от разных людей: «Работу дайте!». И сколько раз слышала ответ от неё:

– Приходите, нам не хватает людей.

В ответ:

– А какая зарплата?

А есть Артём.

Артём, ты настоящий. Спасибо тебе.

В январе 2016 года, когда заедем к ребятам, чтобы завезти вещи, узнаем, что Артём устроился дополнительно работать сторожем на ночь в детском саду. Вова подрос, а старший Богдан схлопотал тройку по физкультуре. Они завели котенка Мотю, а на окне начали выращивать лук. Дома у них хоть и скромно, но очень приятно.

Мои поездки – это репортажи. Перечитывая их, вдруг поняла, что всё забыла. Психика очень быстро прячет самое неприятное, оставляя в памяти лишь то, что ей угодно. Самые важные подробности исчезают. И наоборот, вдруг вспоминается что-то, и удивляешься – почему не записала?

Вдруг заметила, что от текста к тексту стала писать по-другому. Изменялась сама вместе с ними. Читая первые репортажи, усмехаюсь и думаю: здесь бы написала по-другому. А здесь нужен другой оборот. А почему не вставила сюда этот диалог? Будто заново прожила сама с собой дорогу по Донбассу.

Многие неприятные вещи не получается написать, потому что участники могут прочитать. С одной стороны, это неважно, но, с другой – можно подставить хороших людей.

Как-то приехали в один из домов престарелых. В здании стоял смрад и было очень грязно. Такого ужасного ухода не видели нигде. Знакомые, знающие этот дом, сразу сказали, что там всё разворовывают сотрудники. Мы все упаковки подгузников, которые привезли, подписали маркерами: «Гуманитарная помощь. Не для продажи». В одной из комнат пожилая бабушка сказала шёпотом, что памперсы распродадут поштучно. А когда дарили конфеты старичкам, они сразу рвали пакеты и начинали судорожно есть, боясь, что отнимут. Некоторые прятали их под подушку.