Роберт Блэквилл: Война иными средствами

Да, не все формы геоэкономической власти одинаково ценны, и точно так же одни практики геоэкономики оказывают большее влияние в мировых масштабах, чем другие. Будучи основным и наиболее последовательным практиком геоэкономики наших дней, Китай заслуживает того, чтобы стать основным источником примеров в данной книге (несмотря на фокус второй половины исследования на США). По тем же причинам мы уделяем немало внимания России и государствам Персидского залива. К сожалению, такой подход означает, что некоторые другие ревностные, пусть и системно менее значимые, практики геоэкономики – Норвегия и Сингапур, например, – будут упоминаться лишь эпизодически.

Предположить, что геоэкономика вновь утверждается в статусе основной формы геополитического соперничества для ряда наиболее могущественных государств мира и определяет исход разрешения некоторых наиболее важных стратегических мировых проблем, – отнюдь не то же самое, конечно, что заявить, будто современное возвращение геоэкономики следует признать универсальным явлением. Многие страны не выказывают сколько-нибудь выраженного интереса к геоэкономике, многие проблемы по-прежнему будут решаться «по старинке», без применения геоэкономических инструментов. Эта книга вдобавок не пытается предсказать, будет ли сегодня нынешняя геоэкономика распространяться дальше и шире; мы лишь подчеркиваем, что она уже достигла уровня системной значимости, но специалисты по внешней политике, особенно в Соединенных Штатах, пренебрегают ею в ущерб Америке.

Наконец (возможно, это важнее всего), данная книга стремится объяснить не что такое геоэкономика, а как к ней следует относиться [21]. Каждый пример, каждый кризис уникален; невозможно сказать заранее, нужно ли применять геоэкономические подходы в любой конкретной ситуации. Но геоэкономика должна, по крайней мере, удостоиться более регулярного, осознанного и пристального внимания со стороны творцов политики США, особенно с учетом того, что многие из сегодняшних важнейших стратегических задач нельзя правильно оценить, не говоря уже об их разрешении, игнорируя существенные геоэкономические факторы, за ними стоящие. Об этом и пойдет речь в главе 1.

Термин «геоэкономика» сегодня используется достаточно широко, но почти всегда без уточнения (даже без хотя бы рабочего определения) [23]. Некоторые авторы склонны фокусироваться на использовании геополитической или военной мощи ради реализации экономических целей [24]. Другие, как правило, определяют геоэкономику шире, как «комбинацию международной экономики, геополитики и стратегии», то есть как некое всеобъемлющее явление; данное определение, похоже, больше маскирует смысл, нежели проясняет [25]. Третьи уделяют особое внимание торговле и протекционизму в промышленности [26].

Применительно к внешней политике США те, кто вообще заговаривают о данной концепции, обыкновенно ограничиваются традиционным исследованием международной торговли и влияния санкций [27]. В целом эти исследования опираются на узкое понимание торговой политики США – если торговля ведется хорошо, правильно, она укрепляет экономическое положение Америки и тем самым (по крайней мере, теоретически) способствует усилению влияния США; но здесь отсутствуют конкретные геополитические метрики, за исключением, пожалуй, широко распространенного убеждения (восходящего к либералам XIX столетия – Норману Энджеллу и прочим), что развитие торговли содействует установлению мира [28]. По сути, перед нами торговля ради торговли. Другие исследователи применяют термин «геоэкономика» практически ко всей американской экономической деятельности, дома и за рубежом [29]. Эти аналитики порой начинают с сопоставления американского влияния как такового с силой или слабостью экономики США или даже американского общества [30].

Как ни странно, эти трактовки пользуются спросом, о чем свидетельствуют две последние американские стратегии национальной безопасности [31]. Сильная внутренняя экономика в долгосрочной перспективе остается, разумеется, принципиальным условием мирового влияния любой страны, и Соединенные Штаты тут ничем не выделяются. История не содержит позитивных примеров, когда какая-либо страна надолго позволяла своим геополитическим амбициям опережать собственные экономические возможности. Это своего рода универсальный закон, если таковые существуют в политике. Подобно физическим законам природы, исключений он не допускает: для великих держав экономические ограничения не менее реальны в условиях геополитического давления, чем для любой другой страны.