Виктор Черкашин - В поисках агента. Записки офицера КГБ

А тем временем командировка Эймса в Рим закончилась, и в 1989 году он вернулся в Вашингтон, где был назначен руководителем западного направления в отделе СССР и стран Восточной Европы (SE) ЦРУ. В октябре 1990 года он стал аналитиком Центра контрразведки (CIC) ЦРУ. После развала в 1991 году Советского Союза он продолжал сотрудничать со Службой внешней разведки России, пока 21 февраля 1994 года не был арестован.

В феврале 2001 года в Вашингтоне был арестован сотрудник ФБР Роберт Хансен по подозрению в связи с советской, а затем российской разведкой.

В обвинительном заключении по делу, составленном, как сообщалось, на основе документов оперативного дела на Хансена, хранящегося в СВР, утверждалось, что Хансен в октябре 1985 года предложил передавать советской разведке секретные сведения о работе ФБР против советских учреждений в США и сделал это, направив письмо лично на мое имя.

Должен сказать, что я никогда не слыхал имени Хансена за годы работы в разведке и не имею никаких сведений о том, что арестованный ФБР Хансен действительно сотрудничал с нами.

Более того, я уехал из США в июле 1986 года и не мог знать, какие материалы находились в СВР по этому делу.

Однако материалы обвинительного заключения мне представляются крайне интересными, так как наглядно свидетельствуют о той масштабной подрывной деятельности, которую проводили спецслужбы США против СССР.

В связи с этим, думается, стоит провести реконструкцию событий, связанных с делом Хансена, на основе документальных данных, изложенных в обвинительном заключении по его делу.

Итак, Вашингтон, октябрь 1985 года.

«Бомба» разорвалась в один из теплых осенних дней, типичных для Вашингтона в это время года. В субботу утром в октябре 1985 года я, как обычно, выехал на машине из жилого комплекса посольства, мысленно готовясь погрузиться в бумаги, ожидающие меня на работе. Резидентура в это время пустовала. Андросов находился в отпуске в Москве, и, когда я вошел, там увидел только его заместителя по линии «ПР» и дежурного офицера. Согласно заведенному порядку, рабочий день я должен был начать с просмотра шифротелеграмм, пришедших за ночь из Москвы. Моя голова, однако, была занята совсем другими мыслями. Мне предстояло решить, что делать с моим коллегой — сотрудником резидентуры Валерием Мартыновым, который месяцами раньше был раскрыт как агент ЦРУ. Все это время я не находил ответа на вопрос, каким образом организовать возвращение Мартынова в Москву, не вызывая у него подозрений.

Я не мог предположить, что проблема окажется настолько серьезной, а завершится таким образом, что положит начало одной из самых успешных операций советской разведки. Шифровальщик принес мне папку с телеграммами. Через несколько минут после того, как я начал их читать, в дверь ко мне постучался заместитель резидента. В руке у него был конверт.

— Дегтярь письмо получил по почте, — сказал он. — Прочти, что там написано.

На конверте был адрес Виктора Дегтяря, сотрудника вашингтонской резидентуры. Письмо было доставлено по почте и брошено почтальоном перед входом в его квартиру в вашингтонском пригороде штата Вирджиния. На конверте был почтовый штамп графства «Принц Джордж» штата Мэриленд. Открыв конверт, я с удивлением обнаружил второй, на котором было написано: «Не вскрывать! Передайте этот конверт только Виктору И. Черкашину».

На этом конверте не было никаких следов, указывающих, кто мог бы его послать, однако не вызывало сомнений, что его автор был не новичок в мире шпионажа. Он наверняка знал, что ФБР, как правило, снижает интенсивность слежки за сотрудниками разведки, когда они дома, и тем самым меньше рисковал, чем вступая в прямой контакт с нашим оперработником. Адресуя письмо мне, этот человек также демонстрировал, что он знает, «кто есть кто» в вашингтонской резидентуре.

Я молча вынул из конверта письмо, которому было суждено сыграть трагическую роль в судьбе многих столпов безопасности американского общества. Я также не мог отогнать от себя мысль, что, судя по довольно необычному способу связи со мной, автору известно о недоверии, которое питают ко мне некоторые мои коллеги в Ясенево. Эти чувства, очевидно, разделял кто-то и из сотрудников резидентуры, поскольку, несмотря на строгое предупреждение его автора, конверт был вскрыт.

«Уважаемый господин Черкашин, — прочитал я первые слова печатного текста. — Скоро я перешлю господину Дегтярю пачку документов, В них представлены материалы об одном очень важном и тщательно охраняемом проекте, осуществляемом американской разведкой. Это оригиналы документов, чтобы упростить доказательство их подлинности. Для нашего долгосрочного сотрудничества Вы должны признать, что допуск к такого рода материалам имеет очень ограниченный круг людей. Если их проанализировать все вместе — то все сойдется на мне…»