Дэвид Гранн - Убийцы цветочной луны. Нефть. Деньги. Кровь

Уайт послал отчет Гуверу, докладывая, что Беркхарт «был взволнован до крайности и заявил мне со слезами на глазах, что лгал, а теперь намерен сказать правду … и повторить это признание перед любым судом в США» [527] Уайт Гуверу, 15 июня 1926 года, FBI. .

Признание Беркхарта положило конец всем попыткам уволить Уайта и его сотрудников. Генеральный прокурор Оклахомы сказал:

— Заслуги этих джентльменов невозможно преувеличить [528] Цитируется в официальном письме 1926 года Шорта Лурингу, NARA-FW. .

Тем не менее завершена была только часть дела. Предстояло еще добиться осуждения других сообщников, в том числе Брайана Беркхарта и Рэмси, но в первую очередь, разумеется, коварного Хэйла. После козней на процессе Эрнеста Уайт был уже менее уверен, что с последним это удастся. Тем не менее по крайней мере одна новость обнадеживала: Верховный суд постановил, что место убийства Роана — действительно индейская земля. «Это возвращает нас в федеральный окружной суд», — отметил Уайт [529] Стенограмма интервью с Уайтом, NMSUL. .

21 июня 1926 года Беркхарт был приговорен к пожизненному заключению и каторжным работам. Однако окружающие заметили облегчение у него на лице. По выражению одного прокурора, теперь осужденный походил на того, «чей ум свободен, поскольку он снял со своей измученной души бремя страшной тайны и теперь ищет покаяния и прощения» [530] Tulsa Daily World, 19 августа 1926 года. . Прежде чем на него надели наручники и увезли в тюрьму, Беркхарт обернулся и слабо улыбнулся Молли. Однако выражение ее лица осталось бесстрастным, даже холодным.

В последнюю неделю июля 1926 года, когда летняя жара превратилась в пекло, в кирпичном здании суда в городке Гатри начался процесс по обвинению Хэйла и Рэмси в убийстве Генри Роана. «Все готово к развязке драмы: занавес над ужасной трагедией осейджей понемногу поднимается — начинается давно ожидаемый федеральный процесс против двух ковбоев минувших времен, — писала «Талса трибьюн» [531] Tulsa Tribune, 29 июля 1926 года. . — Суд над Эрнестом Беркхартом, хотя и завершившийся мелодраматической кульминацией признания в убийстве Смитов и участии в возглавляемом Хэйлом заговоре, был всего лишь прологом к трагедии жизни и смерти, которая разыграется на подмостках сегодня».

Уайт распорядился выставить в тюрьме дополнительные посты охраны — ранее уже была предпринята попытка освободить преступников, готовых свидетельствовать против Хэйла. Позднее, когда его перевели этажом выше камеры Блэки Томпсона, он сумел передать тому записку, воспользовавшись дырой в потолке рядом с трубой отопления. Как Блэки признался следователям, Хэйл спрашивал его, что он хочет получить «за отказ от дачи признательных показаний [532] Отчет Бергера, 2 ноября 1928 года, FBI. . Я написал ему в ответ, что не стану свидетельствовать против него, если он сумеет вытащить меня отсюда». Главарь банды пообещал устроить побег, но поставил одно условие: прихватить заодно его племянника и избавиться от него, прежде чем тот даст свидетельские показания. «Он хотел, чтобы я сплавил Эрнеста в Мексику», — признался Блэки, добавив, что Хэйл не желал, «чтобы Беркхарта прикончили здесь, в стране, где его смогут найти».

Уайт полагал, что с учетом многочисленных неопровержимых улик против Хэйла и Рэмси вынесению обвинительного приговора может помешать только подкуп присяжных и свидетелей. В процессе Эрнеста Беркхарта первый предварительный состав жюри пришлось отстранить от исполнения обязанностей, после того как были получены доказательства, что Хэйл пытался дать им взятку. Теперь, отбирая кандидатов, прокуроры тщательно проверяли каждого, чтобы выяснить, не пытался ли кто-либо найти к ним подход. После этого судья привел двенадцать отобранных присяжных к присяге, чтобы те поклялись вынести правосудный вердикт на основе закона и имевшихся доказательств — «и да поможет вам Бог!».

Оставался один вопрос, который ни судья, ни прокуроры, ни защита не задавали, однако он был главным в процессе: накажет ли жюри, состоящее из двенадцати белых, другого белого мужчину за убийство краснокожего? Один скептически настроенный журналист заметил: «Нетрудно распознать оставшееся неизменным … отношение первых поселенцев-скотоводов к чистокровным индейцам» [533] Tulsa Tribune, 21 августа 1926 года. . Видный член племени осейджей высказался еще прямолинейнее: «Лично я спрашиваю себя — присяжные действительно рассматривают дело об убийстве человека? Или для них это всего лишь жестокое обращение с животными?» [534] Там же.