Сергей Дрожжин - Призрак неонацизма. Сделано в новой Европе

Подобные заявления совсем не на руку тем участникам современного спора историков, которые пытаются представить нацистское правление как «временную» поломку немецкой государственности, не имеющую никаких глубоких исторических причин.

В 1914 году германскому императору стало ясно, что предстоящая война будет войной идеологий, войной двух мировоззрений. На одной стороне в этой борьбе находятся немцы – представители германской расы, на другой – служители мамоны, то есть евреи. Обе эти стороны, по его мнению, не могут примириться, «одни должны победить, другие погибнуть». Примерно также будет рассуждать и А. Гитлер, разрабатывая планы нападения на Советскую Россию.

Военные действия на восточном фронте, как казалось, только подтверждали правильность учения «байрейтского кружка». Даже фельдмаршал Пауль Гинденбург писал домой письма с восточного фронта с явно выраженным антисемитским акцентом – ему казалось, что здесь, в Польше, «из каждого окна выглядывает Иуда Искариот».

Х. Ст. Чемберлен был одним из главных пропагандистов Германии и с особым рвением набрасывался в своих статьях на свою родную Британию, которая, как и Америка, попала под власть, «еврейского финансового капитала». В награду за труды Вильгельм II возвел англичанина в ранг официальных германских «пророков».

Видимо, именно по этой причине адмирал Тирпиц прислал Х.Ст. Чемберлену приветственную телеграмму, а кайзер Вильгельм II наградил его за заслуги перед германским отечеством железным крестом. Эта награда «сына» привели Козиму Вагнер в неописуемый восторг.

В любом случае важно то, что Х.Ст. Чемберлен внес значительный вклад в разработку «метафизики войны на уничтожение» еще задолго до того, как ее взяли на вооружение национал-социалисты в Германии.

После поражения Германии в этой стране не пришлось долго искать виноватых – и сбежавший кайзер, и генералы, и «байрейтский кружок», и молодой ефрейтор А. Гитлер были убеждены в том, что во всем виноваты евреи, осуществившие предательский «удар ножом в спину». Веймарскую Республику в Германии многие считали той брешью, в которую устремились евреи для того, чтобы поработить германское сердце.

Что касается собственно посвящения А. Гитлера в тайны «байрейтского кружка» и возложения на него миссии по претворению в жизнь основных заветов Р. Вагнера, то это произошло накануне ноябрьского путча в 1923 году. Уже тогда Х. Ст. Чемберлен пришел к выводу, что этому молодому политику, человеку дела и талантливому пропагандисту можно передать дело всей его жизни.

В 1939 году А. Гитлер вместе со своим другом юности Г. Кубицеком посетил виллу семьи Вагнеров «Ванфрид» в Байрейте. Там вождь немецкого народа перед могилой своего кумира в очередной раз признал, что со времени его пребывания в Вене его убеждения не изменились. Этот же факт позднее подтвердил и А. Шпеер, один из любимцев фюрера. А. Шпееру особенно запомнились слова фюрера о том, что в первую очередь знакомство с творчеством Р. Вагнера подвело его к мысли о том, что ему предстоит объединить Германию и сделать ее великой.

А Советскую Россию Гитлер часто называл «правлением Альбериха» по имени одного из героев вагнеровской оперы «Гибель богов». По сюжету этой оперы карлик Альберих пытается уничтожить все героическое потомство Вотана и осквернить всех женщин этого рода. Отсюда фразы А. Гитлера о том, что евреи в России уничтожили «германскую правящую прослойку» и интеллигенцию; евреи в России, захватив власть, занимаются дрессировкой «безмозглой массы», угрожают безопасности всей Европы и в первую очередь – родине Зигфрида.

Когда пытаешься проследить путь становления А. Гитлера как политика и идеолога, возникает вопрос: а был ли у него другой вариант? Не слишком ли однозначным было политическое размежевание в Германии и Австрии, где термин «социал-демократ» стал синонимом слова «еврей». Трудно себе представить, чтобы А. Гитлер добровольно или по принуждению стал социал-демократом и, тем более, коммунистом.

У А. Гитлера, безусловно, было определенное представление о будущем немецкого народа. Его мировоззрение включало в себя интерпретацию прошлого, политический анализ настоящего и определенную проекцию будущего. Но он не часто говорил об этом будущем. Можно ли считать, что это было случайно? Вряд ли.

«В политике, – подчеркивал А. Гитлер, – нельзя заранее говорить, что ты делаешь или хочешь сделать. Только тогда, когда уже нельзя действовать иначе, только тогда можно открыть карты (herausruecken)» (Koehler, 301). «Но и в этом случае, – подчеркнул фюрер, – следует только тем открыть карты, кто непременно об этом должен знать, и им нужно сказать ровно столько, сколько им необходимо знать».