Юрий Поляков - Быть русским в России

Надеюсь, никого не обижу, если скажу, что пресса сама по себе не производит идей, точно так же, как почта не пишет писем – она их пересылает. Как бы ни морщили в интеллектуальном изнеможении лбы телекомментаторы, как бы назойливо ни мудрствовали газетные обозреватели, даже самые глубокие, оригинальные их мысли, за редчайшим исключением, – это «версаче», пошитые в стамбульском подвальчике. Ничего постыдного тут, кстати, нет: производить идеи – работа других, дело прессы – эти идеи распространять, по возможности выбирая те, которые поднимают и облагораживают жизнь. Почему российская пресса чаще всего выбирает и навязывает идеи, опускающие общество, способствующие усугублению комплекса национальной неполноценности, – вопрос интересный и заслуживающий отдельного исследования.

Моё же, как заметил читатель, весьма субъективное мнение таково: своё трёхсотлетие наша отечественная пресса встречает охваченная тяжким недугом, имя которому – информационная агрессивность в сочетании с изумительной социальной безответственностью. «Делать новости», подгонять реальность под своё очередное заблуждение, создавать параллельную виртуальную действительность, сбивающую с толку людей, – вот главное занятие нынешней прессы. Медиасообщество на наших глазах превращается в особый, весьма эгоистичный народец – «медийцев», распоряжающихся информацией, как сырьевые атаманы приватизированной нефтью. Вероятно, поэтому разговоры о священной свободе слова рождают сегодня у простого человека ту же усмешку, какую вызывали недавние плакаты «Вперёд, к победе коммунизма!». Справедливости ради надо признать: это не чисто российская, а общепланетарная проблема, которой серьёзно озабочены честные интеллектуалы, такие как автор ЛГ итальянец Джульетто Кьеза.

Конечно, журналистам обидно читать эту мою юбилейную инвективу, но я сознательно ужесточил ситуацию: пусть и они хоть однажды почувствуют то, что слишком часто ощущает рядовой российский гражданин, разворачивая газету или включая телевизор. А нашу юбиляршу, вступающую в своё четвёртое столетие, хочется напутствовать гиппократовским пожеланием: «Исцелись сама, российская пресса, и не навреди!»

«Литературная газета», январь 2003 г.

Каждый нормальный человек, считающий Россию своим Отечеством, а не случайным местом рождения или обогащения, нередко с тоской задумывается о том, что же всё-таки происходит на самом деле в нашей стране. Почему, столь решительно и даже глумливо отстав от социализма ради того, чтобы пристать к цивилизованным рыночным странам, мы откатились почти по всем показателям, в том числе и по качеству жизни, в самый конец общемирового списка? Почему объявленный рывок в будущее отбросил нас в прошлое – и в геополитике, и в экономике, и в науке, и в культуре, и в образовании, и в здравоохранении? Нет, Россия не в обвале. Она в небывалом, вызывающем оторопь откате. Мы заплатили огромную цену, в сущности, сами не зная за что! Любые реформы – дело затратное, но почему российская модернизация конца XX века оказалась утратной?

Может быть, самая тяжкая наша утрата последних полутора десятилетий – почти полная потеря социальной дисциплины. Не беспокойся, читатель, я не зову тебя назад в социализм, ибо воротиться туда даже при большом желании мы уже не сможем, хотя кое-какие разумные элементы былого мироустройства непременно вернутся и уже возвращаются. Но я хочу поговорить о другом: социальная дисциплина, как мне кажется, совсем не ущемление нашей с вами свободы, которую, если сказать по правде, большинство граждан при нынешней жизни не знает, куда бы и засунуть. Наоборот, социальная дисциплина – это необходимое условие реализации человеком его прав, ибо каждое наше право на поверку оказывается чьей-то обязанностью, и наоборот. Например, наше право на здоровые зубы – обязанность дантиста, а право пешехода переходить улицу на зелёный свет обеспечивается обязанностью водителя останавливаться на красный сигнал светофора.

Чтобы убедиться, насколько за минувшие годы порушена социальная дисциплина, достаточно проехать по улицам российских городов. Москвы, например. Такое впечатление, будто Правила дорожного движения существуют исключительно для того, чтобы их нарушали. На дорогах царит совершеннейший сословно-феодальный строй: высокородный «Мерседес» может позволить себе то, что простолюдину-«жигулёнку» и не снилось. А если, не дай бог, ты замешкался перед бампером какого-нибудь торопящегося на «стрелку» авторитета, то ведь запросто могут выволочь из машины и отдубасить. Кто водит, тот знает. О жестоких томлениях в пробках, когда по встречной полосе ожидается пролёт правительственного кортежа, я даже и не говорю. Томления эти, чуть переиначивая Оруэлла, смело можно назвать «пятнадцатиминутками ненависти».