Сергей Слепухин - История одной дружбы

ввел Лира в круг прерафаэлитов, познакомив с Уильямом Холманом Хантом, одним из «отцов-основателей» Братства. В «Автобиографии» Хант вспоминает [9] Noakes Vivien. The painter Edvard Lear. London: David&Charles. Newton Abbot,1991, p. 62. , что во время встречи Лир вел себя беспокойно, рассказывая гостю о том, как работает с акварелью. Когда Лир показывал незаконченное полотно «Каменоломня в Сиракузах», Хант понял причину нервозности коллеги: меловые глыбы и фиговые деревья на переднем плане картины выглядели неубедительно, ведь Лир работал по памяти, используя зарисовки, сделанные во время давней поездки в 1847 году. Тогда-то новый знакомый и поведал хозяину мастерской, что все можно исправить. Не надо снова отправляться в Сиракузы, чтобы оживить впечатления. Виды, очень похожие на сицилийские, оказывается, можно зарисовать и здесь, в Англии, например, в Фэрлайте, в окрестностях Хастингса. Хант как раз собирался отправиться работать в те края. Он пригласил нового знакомого присоединиться к работе на пленере, и Лир с радостью согласился.

В Фэрлайте Хант принялся за полотно «Наше английское побережье». Рёскин [10] Джон Рёскин (1819–1900) — английский историк искусства, художник, писатель, литературный критик. позже скажет: «…оно дает нам представление, с чего начиналась история искусства». Абсолютный баланс между тенью и светом в картине был достигнут, по мнению критика, благодаря мастерскому владению краской и кистью.

Правдивость — вот, к чему так стремился Лир! Ко времени знакомства с Уильямом Хантом он уже совершил много долгих поездок, сделал тысячи зарисовок экзотических мест и гордо называл себя «поэтическим топографом».

Интуитивно Лир понимал, что истинная правда заключается в умении подчинить себе палитру. А вот в этом вопросе Лир чувствовал себя, увы, не совсем уверенно.

Формально Лир не получил художественного образования, воспитывавшая Эдварда старшая сестра сумела дать лишь домашние уроки. Да, к моменту встречи с Хантом он уже был опытным рисовальщиком, его акварели считались замечательными, но Эдвард хотел во что бы то ни стало научиться создавать большие полотна, писать их масляной краской. Только внушительных размеров холсты он называл картинами! А для этого мастерства рисовальщика и развитого чувства цвета было мало. Хант догадался при встрече, чем сможет помочь коллеге.

Десять дней пейзажисты вместе работали на природе. Совершая ночные прогулки с фонарем, Хант как-то наткнулся на заброшенный сад, где утром построил соломенный шалаш. Друзья стали использовать его, чтобы изучать эффекты лунного света, проникающего через деревья. Местные жители посчитали джентльменов с этюдниками и фонарями в руках бродячими сумасшедшими. Вечерами Лир записывал в записную книжку все, что ему рассказывал учитель. Эдвард называл свой дневник «Книгой находок», обыгрывая имя друга — «Ye Booke of Hunte» [11] Noakes Vivien. The painter Edvard Lear. — P. 62. . Уильям тоже получал удовольствие. Он давно мечтал о поездке в библейские места и теперь с жадностью слушал рассказы Лира.

Хант верил в необходимость тщательно изучать природу. Он опирался на теорию пейзажа Рёскина, названную ее автором «теорией патетической иллюзии» и изложенную в третьем томе трактата «Современные художники». В ней утверждалось, что «художники обращаются к пейзажу, желая создать иллюзию жизни в обществе, в котором господствует безжизненное. Люди стараются уйти в поля и горы, находя там цвет, свободу, разнообразие и мощь, наслаждаются всем этим так, как никогда».

Настало время, и Хант уехал в Лондон, пожелав другу продолжать систематические наблюдения над жизнью природы. Лир остался в Хастингсе. Поначалу все шло хорошо, но уже через несколько недель в столицу пришло письмо, полное отчаяния:

Последнее время я все никак не могу поладить с “Сиракузами” — вообще не было никакого солнца. Если вы не подскажете, как должны падать тени окаянных галок, то я не представляю, что мне делать с тенями трех каменных блоков. Они слишком похожи по цвету, но я не знаю, как их изменить. Предвижу возможность провала с картиной, и то, что она останется незаконченной, если Вы не поможете мне выбраться из этой путаницы. Последнее время совершенно нельзя было увидеть природу — а тем более, запечатлеть ее, ведь живопись, эта скверная бестия, ведет нечестную игру.

Все лето и осень 1852 года Лир работал под руководством Ханта. В письмах Эдвард называет учителя папашей Хантом, давая понять, что хотя и не смеет причислить себя к прерафаэлитам, но относит к последователям движения.

Читать дальше