Иван Касаткин - Будущее (статьи)

Конечно, техника СССР через сто лет сделает сказочные успехи. Те несметные богатства, которыми мы располагаем, будут, наконец, вынуты из-под спуда и пущены в оборот. Жизнь внешне станет удобной и легкой.

Но этот успех будет так же безрадостен, как безрадостны успехи техники сейчас. Люди и тогда будут мало замечать их, как мало замечают в наши дни.

Другое дело — науки и искусства, этот корень истинно человеческой жизни. Я хочу верить, что они небывало расцветут. Освобожденные от всяких гнетов религиозных, национальных, политических и других — они засияют, как солнце, и, может быть, принесут человечеству счастье. Главное, чтобы люди были счастливы. А какой ценой — все равно.

Огромная комната с полуоткрытой балконной дверью. На улице — вечер. На темном глубоком небе то и дело вспыхивают светлые точки и быстро бегут по небу; изредка протягиваются шарящие лучи прожекторов.

В комнате — ни одной лампы, — свет мягкий, голубоватый, похожий на дневной, невидимо льется с потолка и с верхней части стен. В кресле, откинувшись на спинку, сидит человек. Он всего несколько минут назад прилетел со станции Москва-центральная Всемирной компании воздушных сообщений.

Дорога все-таки утомляет. Он сидит сейчас немного усталый, прикрыв глаза. Протягивает руку к радиотелефону. Звонок, сигнальная вспышка красной лампочки — и на маленьком экране появляется сухое деловое лицо мужчины. Мужчина говорит коротко, ясно, сухо и быстро исчезает. Снова звонок и вспышка. На экране новое лицо и новая речь. Эти люди звонили в отсутствии хозяина, и телефон записал их речи.

Хозяин комнаты повернул выключатель другого аппарата. Раздался ровный, четкий голос вечерней радиогазеты:

« Последние новости.

Европейские Соединенные Штаты. Лондон.

На сталелитейном заводе 273 — СЛВ сегодня переплавлена последняя гигантская пушка, из которой Англия стреляла по Парижу. Позорная страница человеческой истории прочтена и перевернута…»

«Германия.

В штате Либкнехта, на 5-е августа назначена всемирная воздушная олимпиада. Слет чемпионов старого и нового света…»

«Москва.

Проф. Ивановым, разрешившим проблему долговечности, произведены удачные опыты оживления уже разложившейся клетки…»

Хозяин комнаты опять протягивает руку к выключателю. Можно бы послушать Миланскую оперу. и посмотреть заседание нового парламента в Токио, — здесь же, не поднимаясь с кресла, но у него нет сейчас настроения. Ему нужно также продиктовать маленький рассказ для «Вечернего журнала». «Пишут» теперь не как в старое время: пером на бумаге или машинкой. Гораздо проще и менее утомительно — диктует в аппарат, и это произведение передается голосом автора во все концы мира.

Писателю вспомнилась сейчас одна женщина, которую он не видал уже неделю.

«…Да, да, — мысленно он говорит ей. — Мне очень хочется тебя видеть… Я только что вернулся. У меня сегодня есть несколько часов свободных.»

И чувствует ее ответ:

«Уже возвратился? Я рада, очень рада. С первой же аэромашиной. Жди…»

Я открыл глаза. Сижу за письменным столом у себя в комнате. Так это — минутный сон после утомительной работы. Никуда я не летал, не слушал очеловеченные машины, не внушал мысль свою через стоверстное расстояние… Пожалуй, и лучше…

Я ничуть не завидую своему собрату-писателю, который будет жить спустя сто лет после меня.

Я не люблю мечтать, т. е. строить планы без данных, имеющихся в реальной действительности.

Здесь тоже можно было бы пойти от действительности и, приняв во внимание наше современное строительство СССР, начать мечтать о том, что через сто лет весь СССР покроется огромными электрическими станциями, рассылающими свою энергию всюду. Но мне хочется начать не с вещей, а с человека, источника и создателя всех вещей.