Вагиф Гусейнов - От Ельцина к…? Война компроматов

Он указал на незавершенность российских реформ, преступность и коррупцию в РФ, неэффективное использование Москвой зарубежных кредитных ресурсов, обогащение небольшой группы лиц на фоне чрезвычайно низкого общего уровня благосостояния населения страны. Отсюда — и название нового документа. Как заявил автор законопроекта конгрессмен-республиканец К. Уэлдон, его главная цель заключалась в том, чтобы «ускорить развитие демократии и создание свободной рыночной экономики в России». По его мнению, добиться ЭТОГО МОЖНО, ЛИШЬпереориентировав помощь РФ со стороны международных финансовых организаций и усилив контроль за ее распределением. В связи с этим документ предусматривал создание совместной комиссии в составе американских и российских законодателей, которым предстояло следить за использованием «западных ресурсов в РФ».

Наибольшую опасность для федеративных отношений в России представляло положение законопроекта о том, что ресурсы должны направляться в первую очередь не центральному правительству, а «реформаторски настроенным» региональным властям.

К. Уэлдон, являвшийся сопредседателем межпарламентской группы «Дума — конгресс», сообщил, что неоднократно обсуждал эти инициативы с российскими коллегами и встретил с их стороны полную поддержку. По его словам, уверенность в скорое принятие закона вселял тот факт, что законопроект уже поддержали 50 законодателей — 25 республиканцев и 25 демократов. В их числе лидеры республиканского большинства и влиятельные председатели ключевых комитетов палаты — банковского, экономического, по международным отношениям.

В Вашингтоне, где развернулась настоящая «гонка с препятствиями», соревнование двух партий на конкурсе, кто намерен жестче подходить к России, не учитывали, что большинство россиян, независимо от их идеологических воззрений, ощущали себя по-прежнему представителями великой державы, хотя бы по размерам территории и численности народонаселения, ядерной мощи, геостратегическому положению, запасам ископаемых ресурсов, недооцениваемому на Западе интеллектуальному потенциалу. Заявления некоторых американских политиков и политологов в духе известных тезисов 3. Бжезинского о том, что Россия должна смириться со своим бедственным положением и однозначно признать гегемонию США в однополярном мире, были неприемлемы для российского общества. Не только для коммунистов. Речь шла не о «ностальгии» Москвы по временам стратегического паритета в период «холодной войны», а о желании проявления к России элементарного уважения как к суверенному государству с богатыми традициями и, несомненно, большим будущем.

При любых обстоятельствах приоритетное значение, которое придавалось двусторонним отношениям России и США, должно было сохраниться. Оно для России, с учетом кризисной ситуации в стране, будет проистекать не из стремления какого-либо военностратегического противостояния, а из реалий экономического потенциала и веса США в международных делах.

Безусловно, прогнозировалось и некоторое охлаждение в российско-американских отношениях. Предвыборные заверения об обратном — не в счет.

В официальной позиции Москвы и еще больше в предвыборных программах кандидатов в президенты России делался больший, чем ранее, акцент на необходимости обеспечения глобальной безопасности и широкого международного сотрудничества на основе многополярности мироустройства.

Бесперспективной представлялась тема о необходимости осознания Россией своего реального места и «трезвого» признания однополюсного мира при гегемонии США как некоего условия добрососедских и конструктивных отношений с Россией в XXI веке. Политологи понимали, что отношения с США будут в возрастающей степени отражать не только сиюминутные задачи по обеспечению «выживания», но и главную цель — возрождение России как подлинно великой державы, с которой считаются не только из-за наличия потенциала гарантированного уничтожения потенциального противника.

Вопрос о стратегии двусторонних отношений, разумеется, являлся исключительной прерогативой каждой из сторон. Будет ли это по отношению к России доктрина «ограниченного вовлечения», к которой склонялись демократы, или возврат к концепции «сдерживания», о которой говорили республиканцы, решать американским избирателям. Ясно, что о «стратегическом партнерстве», о котором с таким энтузиазмом говорилось еще несколько лет назад, речь в обозримом будущем реально не пойдет. Россия также не строила более на этот счет несбыточных иллюзий. В то же время было бы неправильно строить политику в отношении России на основе временного «отдаления» — паузы на год-полтора, о чем говорил, в частности, известный «советолог» П. Реддевей на слушаниях в комитете по международным отношениям сената США.